Кристин Аудмайер - Все на одного - Как защитить ребенка от травли в школе

Итак, я подверглась изоляции и преследованиям после переезда из рабочего района в район обитания среднего класса. Как мне кажется, тому были две причины: во-первых, травля происходила с молчаливого одобрения многих взрослых, а некоторые из них даже принимали в ней участие. Вероятнее всего, травля началась с того, что некоторые дети запустили в мою сторону "пробные шары", чтобы посмотреть, как взрослые отреагируют на их поведение. Поняв, что окружающие не возражают, они, что называется, "вошли в раж". Во-вторых, мне показалось, что некоторые из зачинщиков происходили из респектабельных и влиятельных семей. Другими словами, эти дети имели значительный вес в обществе.

К сожалению, мой опыт свидетельствует о том, что потенциальные агрессоры есть повсюду: на рабочих местах, в организациях и т. п., и, как правило, это совершенно обычные люди, чаще всего довольно обеспеченные. Мне кажется, единственный способ противостоять агрессорам состоит в том, чтобы быть открытым и постоянно работать над собой, повышая психическую устойчивость и способность к защите. Очень важно в такой ситуации разрабатывать детальные планы и конкретные меры решения проблемы. По крайней мере, это помогло мне.

Взрослые определенно могли помочь мне стать менее восприимчивой к травле. Многие из взрослых, которые меня окружали, знали, с чем мне приходится жить, и никто из них пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь. Спустя годы именно это ранит больнее всего: все вокруг знали о травле и своим бездействием давали на нее молчаливое согласие.

Я совершенно уверена, что, если бы кто-нибудь попытался остановить преследования, если бы взрослые научили меня, как выходить из трудных ситуаций, дело не зашло бы так далеко. Мне отчаянно не хватало знаний о том, как противостоять обидчикам, но, к сожалению, взрослые мне в этом не помогли.

Само собой, издевательства прекратились, когда я окончила школу, но по-настоящему я перестала быть жертвой лишь после тридцати. В детские и юношеские годы у меня сформировалось поведение и жизненная позиция, характерные для типичной жертвы. Из-за этого я не раз оказывалась в трудной ситуации, в том числе и на рабочем месте. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что люди, привыкшие добиваться своего при помощи психологического насилия, быстро узнавали во мне "легкую добычу". К счастью, мне удалось выйти из роли жертвы семь лет назад, когда я сама стала матерью.

Это далось мне нелегко, но выбора у меня не было. Мне попросту пришлось встать с колен и заставить себя уважать. Многие из моих давних преследователей обзавелись собственными детьми, и опасение, что моей дочери придется пройти все те же круги ада, что и мне в свое время, спровоцировало у меня тяжелую послеродовую депрессию. Я была просто одержима этими страхами. Вместе с тем у меня не было проблем со здоровьем, которые мешали бы мне заботиться о ребенке, скорее наоборот. В действительности моя дочь была единственным, ради чего стоило жить, и она заставила меня выдержать это трудное время и стать сильнее после пережитого. Разумеется, она ничего не знает об этом и не узнает, по крайней мере не сейчас.

Итак, моя дочь заставила меня взять себя в руки и изменить жизненную позицию. Мне это удалось, и я бесконечно рада этому. Это была главная битва в моей жизни, и, к счастью, я ее выиграла ».

Причина, по которой я уделяю так много внимания комплексу жертвы, заключается в том, что я получаю очень много обращений от отчаявшихся родителей. Их дети буквально перестают жить, теряют интерес ко всему, зацикливаются на негативном опыте и навсегда застревают в роли жертвы. Травля становится универсальным оправданием нежелания брать на себя ответственность, оканчивать школу и т. д.

В социальных сетях и блогах, за которыми я слежу, я нередко замечаю, что молодые люди, добровольно признавая себя жертвами, привлекают к себе внимание и получают много заботы и поддержки, зачастую от тех, кто сталкивался с похожими проблемами. Складываются целые сообщества, члены которых связаны узами негативных переживаний. Я верю, что открытость и готовность делиться своим опытом с единомышленниками имеет большой терапевтический потенциал, но, мне кажется, что во многих подобных компаниях господствует настроение «они против нас». Другими словами, возникает позиция «жертвы против преследователей», а это не способствует поиску конструктивных решений и выходов из трудной ситуации. Кроме того, самоидентификация членов таких компаний оказывается завязанной на роль жертвы, что, в свою очередь, является дополнительным ограничением, мешающим в дальнейшей жизни: без роли жертвы, на которую можно опереться, они чувствуют себя неуверенно.