- Это слово в слово совпадает с тем экземпляром, который ты мне доставил, поклявшись, что он - единственный в мире.
- Я... я не понимаю! Я...
- Ты обманул мое доверие, - неумолимо сказал герцог. - Этого достаточно.
- Клянусь твоей светлости...
- Ты больше у меня не служишь. Свою плату ты получил: как оказалось, не по заслугам. Больше я тебя не желаю видеть.
Чезаре хотел было что-то сказать в свое оправдание, но, встретив взгляд холодных глаз, понял, что это бесполезно, и покорно вышел из библиотеки. Наступило молчание. Сдержанность герцога, его спокойный тон делали его гнев еще более страшным.
"Не разразится ли буря сейчас?" - подумал Алан. Удастся ли им добиться того, ради чего они пришли сюда?
Герцог посмотрел на них и, к их большому изумлению, мрачно улыбнулся.
- Итак, победа все-таки осталась за тобой, мессер Дрейтон.
- Вернее будет сказать, что игра окончилась вничью. Ведь рукопись находится у твоей светлости. Значит, лавры мы поделили пополам.
- Это верно. - Герцог пропустил между пальцами серебряную цепь и стал вертеть медальон. - Но как бы то ни было, тебе удалось провести Чезаре. Умный противник нравится мне больше глупого слуги.
Анджела поспешила воспользоваться его последними словами.
- Значит, ты не затаишь неприязни к нам?
- Нет. Я попробую примириться с неизбежным, как подобает философу.
Он снова мрачно улыбнулся.
И тут Анджела решилась.
- Я знаю, - сказала она, - что твоя светлость - благородный человек и истинный ценитель искусства и литературы.
Герцог слегка поклонился, словно благодаря ее за лестное мнение.
- Тебе претит книгопечатание, но ведь невежество и искажения претят тебе еще больше?
- Разумеется.
- Пока мы напечатали и переплели лишь несколько экземпляров этой книги. Но ты не можешь помешать нам напечатать все издание.
- Я хорошо это знаю, синьорина.
- И я хочу обратиться к тебе с просьбой, в которой ты мне не откажешь, если ты - истинный любитель древней литературы и философии, а не тщеславный собиратель редкостей. В нашей рукописи могут быть некоторые искажения. Если их не исправить, эти ошибки попадут во все, университеты и библиотеки Европы и будут подобны... подобны сорнякам в цветнике знания.
- Ты очень красноречива, синьорина! Вот потому-то мне и не нравятся печатные станки.
- Но ведь комедия все равно будет напечатана! - не моргнув глазом, заверила его Анджела. - И от тебя зависит, получит ли ее мир такой, какой ее написал Алексид, или с ошибками, которые из века в век будут вводить людей в заблуждение.
Ее дерзкая настойчивость, каралось, привела герцога в хорошее настроение. Его голос снова стал вкрадчивым, а улыбка - почти веселой.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, синьорина. Но вряд ли ты думаешь, что я отдам тебе варнскую рукопись, чтобы ты могла отнести ее своим печатникам.
- Ну конечно, нет. Мы просим только об одном: позволь сведущим людям ознакомиться с рукописью в твоей библиотеке и сравнить ее с нашим напечатанным экземпляром. Если хочешь, окружи их вооруженной стражей, но в любом случае ты можешь ничего не опасаться.
Герцог задумался. Они ждали его ответа затаив дыхание. Белые пальцы крутили медальон, драгоценные камни то вспыхивали, то гасли, и Алан почувствовал, что эти переливы цветных огней словно завораживают его. Но тут медальон упал на коричневый бархат и, качнувшись, замер. Герцог поднял глаза.
- Раз я не могу воспрепятствовать тому, чтобы эта комедия была напечатана, - сказал он, - то пусть она будет напечатана без ошибок и искажений. Пришли ко мне кого хочешь и когда хочешь. Я сам покажу им рукопись.
Анджела поклонилась со всем изяществом, на какое только была способна.
- Мой дядя поспешит сегодня же явиться к твоей светлости. Он приведет с собой своего помощника Марка Мусура.
Наступила осень. Но солнце в Венеции все еще было жарким. На балконе, с которого открывался вид на церковь Святого Августина, Анджела, застенчиво склонив голову, выслушивала предложение - результат искусных маневров, занявших у нее все лето.
- Ах, право же, Микеле, - пролепетала она, потупив глаза, - это так неожиданно! Я никак не думала... и просто не знаю, что ответить.
- Я, конечно, уже говорил с твоими отцом и матерью, - сказал флорентинец. - Они согласны.
"Попробовали бы они не согласиться!" - подумала Анджела, но благоразумно не произнесла этого вслух, а только сказала:
- Я всегда беспрекословно слушаюсь родителей! Ведь кому, как не им, знать, что лучше для их дочери, не правда ли? - Затем она мечтательно добавила: Наверное, мне понравится Флоренция. Вести собственный дом... и отдавать распоряжения. ..
Читать дальше