Любовь Воронкова - Собрание сочинений в трех томах (Том 2, Повести)

- Это по-алтайски надо так сказать: "Тойбодым!"*

_______________

* Т о й б о д ы м - не наелся.

- Тойбодым, бабушка, тойбодым! - обратился Андрей Никитич к бабушке Тарынчак.

Та слегка растерянно посмотрела на гостя, а Чечек, задыхаясь от смеха, отскочила в темный угол, к кадушке с чегенем.

- Ну что ж ты, бабушка! - сказала она. - Дай гостю еще чего-нибудь. У тебя в кошелке яйца есть, а ты и забыла.

- А сейчас, сейчас! - обрадовалась бабушка.

И, живо достав кошелку с яйцами, принялась жарить яичницу. Андрей Никитич вскочил:

- Да что же это такое? Да я тойбодым, тойбодым! Ну что мне с нею делать?!

Чечек не выдержала и, взорвавшись смехом, повалилась на разостланную шкуру козла. Бабушка Тарынчак, подозревая какую-то шалость, смотрела на нее. А Андрей Никитич догадался:

- Ты что это придумала, а? Ты, видно, меня не тем словам научила? Ах, разбойница, ну погоди ты у меня! Приедешь в Москву - я тебе припомню, я тебя еще не так накормлю!..

А бабушка уже подавала яичницу, принимаясь снова угощать гостя.

- Да он сыт, бабушка, сыт! - смеясь, объяснила Чечек. - Уж он давно сыт - это я нарочно такие слова ему сказала. Оставь его, бабушка, дай ему отдохнуть!

Бабушка Тарынчак погрозила Чечек желтым от табака пальцем, на котором слабо блеснуло кольцо из красной меди:

- Без озорства у тебя никогда не обходится! - и, постелив гостю постель, села к огню и закурила свою большую черную трубку.

- Нет, вы мне все-таки скажите, - попросил Андрей Никитич, - как же вы живете в таком шалаше зимой?

- Так, - ответила Чечек. - Весь день костер горит. И всю ночь.

- Да ведь ночью все уснут, а костер погаснет.

- Конечно, погаснет.

- Ну и как же? Мороз ведь!

- Я не знаю как, - сказала Чечек, - вон бабушка знает... Бабушка, расскажи, как зимой живут в аиле. Замерзают, наверно?

- Все бывает, - ответила бабушка. - Ну, да старым ничего. А вот маленьким плохо было. Маленьким плохо.

Бабушке Тарынчак вдруг вспомнилось ее детство, далекое-далекое, будто приснившееся во сне.

- Мороз... Мороз... Мать вечером принесет большую охапку топлива, чтобы на всю ночь хватило. Сварит мясо, поужинаем. И тут самый трудный час наступает. Самых маленьких мать укладывает спать возле огня, а я побольше - мне около огня негде. Моя постель подальше от огня, в ямке, выкопанной в земляном полу. Мать берет меня на руки и тащит, а я бы от огня ни за какую сладость не отошла! Уложит меня в эту ямку, укроет овчиной. Теплая овчина, а от земли со всех сторон мороз лезет. Согнешься и дрожишь. Зубы стучат, стучат... Долго не спишь, долго. Лежишь, слушаешь. А за стеной коровы ходят, снег под копытами скрипит... Понемножку обогреешь свою ямку, уснешь... А ночью огонь погаснет. Дети заплачут от холода. И я заплачу. Мать встанет и опять запалит костер. Так опять согреемся... А утром на овчине целый комок инея. Дышишь во сне, а на овчине иней нарастает... Выскочишь из-под овчины да опять к огню... Плохо детям в аилах жить! Плохо!

- И взрослым не лучше, - вздохнул Андрей Никитич, когда Чечек перевела ему бабушкины слова. - Нет, не лучше. Пора людям эти аилы бросать. Пора!

- Да уж теперь народ бросает, - сказала бабушка. - Летом еще живут, а зимой нет. Зимой в избу уходят.

...Утром, после того как приезжие позавтракали и попрощались со всеми, кто жил в бригаде, Андрей Никитич сказал:

- А что, это озеро Аранур, о котором мне в Горно-Алтайске рассказывали, далеко отсюда?

- Где-то здесь, - ответил молодой алтаец-актер, - но где именно - не знаю.

Третий человек - тоже москвич, седой и голубоглазый, которого все называли режиссером, - спросил:

- И что за Аранур?

- Да озеро такое. Про это озеро всякие чудеса рассказывают.

Бригадир Иван Тызыяков, провожавший их, сказал:

- Это совсем недалеко. Километров восемь - вот и будет озеро Аранур. Только близко к нему не подъедете, согра кругом...

- Согра? - удивился Андрей Никитич. - А это что такое - согра?

- Болото, кочки, осока, - объяснил актер.

А седой режиссер сказал:

- Ничего, что согра. Поедем. Хоть издали посмотрим на этот Аранур. Может, годится.

Бригадир стал объяснять, как проехать к озеру. Но Андрей Никитич, который сам сел за руль, сказал:

- Вот мы возьмем с собой ребятишек - они и покажут дорогу... Чечек, ты дорогу знаешь?

- Знаю! - крикнула Чечек и живо забралась в машину.

- А я тоже знаю! - закричала маленькая Чоо-Чой и тоже влезла в машину.

А вслед за ней забрался черноглазый Нуклай, а за Нуклаем - Колька Манеев. А за Колькой полезло было еще пять человек: они все знали дорогу! Но Андрей Никитич сказал: