Таша Наж - Homo Animalis. Бремя славы

Следующей фразой Леена гордилась бы, если б могла ее слышать. Тем более, что произнесла я ее совершенно искренне.

– Нашим прайдом правит львица и это честь для нас. После смерти Нобеля не нашлось ни одного льва достойнее и сильнее Леены.

Это признавали все в саванне. Мой прайд был лучшим и первым во всем. Леена была первой нашего прайда, старейшиной от вида львов и ее уважали все хищники (да-да! Не только львы!) в округе. Хотя нет, Тенорио явно был другого мнения:

– Просто ваша старуха бесится от одиночества и никого к себе не подпускает. Впрочем, она слишком стара, чтобы на её седые мощи польстился хоть самый завалящий самец.

Не могу не признать, что лев избрал достаточно оригинальный способ заслужить мою симпатию. Я ощерилась, упругий хвост заходил по бокам, передняя лапа с выпущенными когтями угрожающе приподнялась.

– Не смей так отзываться о моей матери!

По счастью, я унаследовала от отца не только меткость удара, но и тяжелую лапу – последний аргумент множества детских споров. Все львята, включая Тенорио, носили отметки моих когтей. Наверное, поэтому молодой самец бросил на меня злобный взгляд, развернулся и пошел прочь. Удалившись на приличное расстояние, он бросил:

– Ты пожалеешь… – и добавил эпитет, которым не следует называть львицу. Красавчик ошибся, думая, что выпад пройдет безнаказанно – я услышала. Слух у меня тоже всегда был отличный. И память.

Довольно быстро, несмотря на жару, Тенорио скрылся из вида. Я же осталась под тенью акации удивляться с каким успехом ему удавалось окончательно портить и без того неудачные дни. Сомнительный талант обнаружился у него еще в раннем детстве. Других талантов, увы, не наблюдалось. Я всегда относилась доброжелательно ко всем обитателям саванны, и особенно к кошачьим, но выносить Тенорио дольше короткой пикировки при всем желании не могла.

Больше всего раздражало то, что остальные львы нашей местности считали нас весьма подходящей и перспективной парой. Повод выглядел очевидно – я вторая в сильнейшем прайде, он – второй в прайде, который немногим уступал нашему по статусу – хороший союз, хорошие львята. Умом я понимала логику сородичей, но соглашаться с выводами не собиралась. Особенно выводило меня из себя то, что Тенорио принял мнение большинства как наилучший вариант развития событий и поэтому ходил за мной по пятам. С его стороны это не было ни увлечением, ни любовью. Не думаю, что Тенорио вообще способен любить кого-то кроме себя. Скорее он относился ко мне как к будущей собственности. Весьма престижной, между прочим.

Только уважительное отношение к Лееу – главе прайда Тенорио – останавливало меня от того, чтобы при случае подробно объяснить молодому льву, что его планы так планам и останутся (и набить ему наконец наглую морду).

Лееу очень помог моей матери, когда погиб мой отец – Нобель. Они с Лееу были братьями и всегда защищали друг друга. Но в тот злополучный день семнадцать сезонов назад Лееу поблизости не оказалось. Я точно не знаю, что привело отца к гибели. И никто ничего мне не желал рассказывать, даже по секрету, даже по дружбе. Только Лееу обмолвился однажды, что в смерти брата была и его вина. И чтобы хоть как-то искупить проступок, старался стать опорой для Леены и нашего прайда.

Времена траура оказались очень тяжелыми. Я была совсем маленьким котенком, но все равно помню атмосферу тревоги и затаенного страха, заплаканные глаза матери, львиц, которые старались меня не замечать, одиночество – словно я бродила по недружелюбной саванне, а не жила среди родни. Прайд стоял на грани распада, поскольку Леена не собиралась принимать другого самца, хотя претендентов нашлось предостаточно. Причина состояла не только в любви к отцу и отказе представить другого самца на месте Нобеля. Согласно традиции, новый лев имел полное право убить весь молодняк нашего прайда. Этим молодняком была я. Конечно, традиция считалась условностью, даже на памяти старейшин самцы не реализовывали свое право, но чтобы установить авторитет в нашем прайде, новый лев мог и вернуться к древним обычаям.

Прайд Лееу и он сам помогали, чем могли: и словами (Лееу не отходил от мамы ни на шаг, пока она не смогла кое-как прийти в себя), и физически (только благодаря его покровительству ни один чужой лев не смог взять власть над нашим прайдом). С тех пор прошло уже много сезонов, наш прайд вернул себе былую славу и статус. Леена, пусть она и возражала из скромности, стала более мудрым лидером, чем Нобель. И хотя до сих пор все решения она объясняла одной фразой: «Так поступил бы мой муж» – это выглядело данью традиции, уважением к покойному. Кто через столько лет взялся бы предсказать поступки и тем более решения Нобеля?