Евгений Леонов - Письмо к Элизе

Намучившись, Бернард махнул лапой на чиновников. И стал покупать на ярмарке муку и печь чудесный хлеб с изюмом и орехами, если их удавалось насобирать по кустам. Когда хлеб черствел, мышак не выбрасывал его, а засушивал.

На столе появилась горячая колбаса. На ней ещё кипело масло. Бернард высыпал самодельные сухари в мисочку, покрытую разноцветной глазурью. Теперь можно насладиться завтраком.

Но прежде чем положить в рот первый кусок, Бернард вспомнил Герберта – своего сына, который не пережил первую зиму. Такой суровой и снежной зимы в Тироле никто не помнил. Много мышей замёрзло или погибло от бескормицы, потому что кладовки опустели ещё до того, как сошёл снег.

Элиза обессилела и заболела. У неё пропало молоко. Она кормила Герберта, пережёвывая для него зерна. Кормилицу не нашли – другие семьи страдали также. Увы, Герберт продержался на зерновой кашице неделю, после чего ушёл в лес золотых колосьев. Там всегда светит солнце, достаточно корма и нет змей и сов.

От воспоминаний на Бернарда накатила смертная тоска. Маленький Герберт так и не научился ходить, а только ползал по норке и пищал от голода.

Мысли старика вернулись к припасам, собранным за лето. Пришлют еду или нет – мыши должны набить погребок. По правилам уходить от башни запрещалось, но как тут устоишь?

Мышак знал, что сосед из башни, которая находится дальше по дороге, выбирался за ягодами, оставляя пост на день-два. Этот чудак прятал добычу в тайниках. И частенько забывал, где именно. Тайники разоряли белки. А сосед бегал вокруг, грозил кулаком в небо, но без толку.

Бернард питал страсть к грибам и знал о них всё. Он даже придумал, как носить побольше. Для этой цели мышак приспособил верёвку, которую вешал на одно плечо и пускал поперёк груди. Обнаружив достойный гриб, он разделывал его ножом и лапами, а затем нанизывал куски на верёвку, точно бусины. Порой старик набирал больше нужного, идти было трудно и опасно. Не ровен час, нападёт змея или птица – как тут убежишь? Мышак уповал на везение и всю дорогу клял себя за жадность, но при этом грибов не бросал.

Вот и последний сухарь вприкуску с колбасой. Как ругалась Элиза на жирную пищу! «Ты погубишь свой желудок!» – кричала она. Однако годы шли, привычка оставалась, а желудок исправно работал.

Да, желудок работал, только со сном не ладилось. Было маетно спать по ночам – ветер злобно выл за стенами башни. Мышак ворочался с боку на бок, никак не мог пригреться.

Так было и вчера ночью. Промучившись пару часов, Бернард встал и зажёг лампу на рабочем столе.

Это был особенный светильник. Он тоже приехал в башню из старой норы. Мастер вылепил его из глины с вкраплением цветного стекла. Лампа была в виде черепашки, высунувшей голову из панциря. Когда внутрь наливали масло и поджигали, пламя играло на стёклышках весёлыми зайчиками. Светильник очень нравился Софии – дочери Бернарда.

Часто отец рассказывал ей сказки. Например, чудесную историю о далёких островах, где водятся морские черепахи. Они настолько большие, что могут прокатить на своём панцире мышиное семейство, включая всех бабушек и дедушек. «Хорошая сказка», – подумал Бернард. Никто из тирольских мышей не видел моря. Да и не важно. Софии нравились сказки отца. Она зарывалась поглубже в сено и, слушая, тихонько засыпала.

Теперь у Софии свои мышата. Она рассказывает им сказки, услышанные от папы и мамы, а черепашка устроилась на рабочем столе Бернарда, связывая его с той, прошлой жизнью, когда они были все вместе. Свет от черепашки согрел мышака лучше пухового одеяла. Старик подвигал затёкшим хвостом, взял чистый лист бумаги.

«Моя дорогая Элиза», – написал он и остановился. Как хочется обнять её! Увы, письма – единственный способ общения.

«Вот и прошёл месяц с моего последнего письма. Я очень скучаю и стараюсь писать чаще. Скоро ляжет снег, я буду трудиться не покладая лап».

Бернард почесал нос карандашом и громко чихнул. Когда успел простудиться? Мышак спустился на кухню, и подбросил дров в плиту. Пока огонь разгорался, взял чайник и подошёл к вёдрам. Три ведра из четырёх оказались пусты. «Да я позабыл натаскать воды из ручья, – нахмурился старик. – Проклятая работа – замучила! Хотя, если не тратить попусту и не варить кашу, то хватит и на завтрак».

О том, чтобы пойти к ручью в ночную пору, и речи не было. Ночь – время хищников. Вот как рухнет с неба сова и схватит несчастную мышь! Бернарда передёрнуло.

Мышак поставил чайник на плиту, уселся за стол и продолжил писать.