Уильям Голдман - Принцесса-невеста

– «Почти всю ночь ходил из угла в угол. Вспоминал, как в детстве отец привез меня в Данию, в замок Эльсинор. И рассказал, что здесь, в этих стенах, разворачивалась величайшая на свете драма. „Гамлет“. (В исландской саге его звали Амлед.) И дальше рассказал, как дядя отравил отца Гамлета, потом женился на его матери и с каким наслаждением я все это прочту, когда чуточку поумнею… Так вот, Шекспир использовал этот исторический сюжет, возвеличил его, но ради своих целей не менял. Скажем, не бросил Гамлета умирать неудачником… В отличие от меня, который чуть не вынудил Иньиго проиграть жестокому Рюгену… Какой стыд – как я мог? Иньиго заслужил свое место в истории Флорина. Уэстли – наш величайший герой. Нельзя обесценивать его победы… Впредь клянусь быть осторожнее».

Словами не описать, до чего мне полегчало.

Потом вдруг – удивительное дело – настал обед. Мы просидели два с лишним часа – медленно листали дневник, и десятой доли не осилили.

– Жалко, что в гостиницу взять нельзя, – сказал Уилли.

Но понимал, что это невозможно, – таблички по стенам сурово вещали на всевозможных языках, что из Святилища нельзя выносить ничего , без никаких исключений.

– А дневника про «Ребенка принцессы» ты не видел? – спросил я. – Мне не попался.

Он потряс головой:

– Там и дневников-то немного. Может, он и не писал. – Уилли отошел к полке и поставил на место дневник о «Принцессе-невесте».

– Спрошу Ванью, – может, у него в столе завалялся.

– Дедуль, это не очень мудро.

– Короткий вопросик – что плохого-то?

Тут Малыш Уилли одарил меня взглядом – и надо было видеть этот взгляд.

– Что такое?

– Не разговаривай с ним, а то он тебе еще что-нибудь скажет.

И то правда. Мы вышли из Святилища, потом из Музея, хотели поискать, где перекусить, но на улице было зябко, Уилли в курточке, а теплое пальто оставил в номере, хотел вернуться, так мы и поступили.

Я упал на кровать, а Уилли прямо в куртке ушел в ванную, долго-долго оттуда не показывался, наконец вышел, послонялся в той комнате, что была у нас за гостиную, и окликнул:

– Дедуль?

– Это на кого ты намекаешь?

Он терпеть не мог, когда я ребячился.

– Хрюк-хрюк-хрюк.

– Чего «дедуль»?

– Может, гигантская птица? – И он возник в дверях. – В «Ребенке принцессы», в конце первой главы, где Феззик падает и обнимает Уэверли. А вдруг снизу подлетела гигантская говорящая птица и их спасла?

– Говорящая? Я тебя умоляю. Может, историки и не знают, как Феззик умудрился выжить, зато я знаю, что Моргенштерн до такого идиотизма не опустится. Еще бы скалы в резину превратил, ну? Чтобы Феззик на них попрыгал и все бы спаслись. Немногим бредовее.

– А ты, значит, самый умный? – Он куда-то исчез, а потом вернулся, на ходу читая: – «Жаль, что я не придумал, как спасти Феззика, прежде чем он нырнул с утеса. Он ведь мог руку протянуть и в последний миг поймать Уэверли. И зачем я вечно загоняю себя в тупики? Опять мне явился призрак Гамлета. Насколько допустимо видоизменять правду ради искусства? – Уилли перевернул страницу. – Пожалуй, главная загвоздка в том, что лично мне трудно примириться с существованием гигантской птицы. Да, я видел скелет, да, крупнейшие наши ученые заверили меня, что такая птица действительно кружила во флоринских небесах, и все же, по-моему, от легендарного этого спасения за многие мили несет случайностью. Как решать эту проблему – неведомо».

Не успел он дочитать, я вскочил, не сводя глаз с того, что было у него в руках. Я в два счета сообразил, что он сделал – сунул под куртку – и зачем – подарить мне, чтобы меня больше не оскорбляли, – и я понимал, что спустя несколько часов мы все вернем и никто ничего не заметит.

Я осторожно забрал это у него, пролистал, увидел, что сейчас узнаю и о детстве Уэстли до батрачества, и о великой любви Феззика, и о разбитом сердце Иньиго, и о сбывающихся кошмарах Лютика, и о том, что у Магического Макса провалы в памяти, и о том, как самое голодное морское чудище пронюхало, что на острове Одного Дерева живут очень вкусные люди.

Мне в руки попал дневник про «Ребенка принцессы». Это надо же.

И оставалось только перевернуть страницу…

А если вы, дражайший читатель (как говаривали когда-то), перевернете страницу – какой жребий уготован вам?

Всего лишь предисловие к 25-летнему юбилейному изданию – надеюсь, вы туда уже заглянули. Затем сокращенная мною «Принцесса-невеста» – только «интересные куски», – а после одна-единственная сокращенная и завершенная глава «Ребенка принцессы». Но умоляю вас, не отчаивайтесь.