Р. Голдман - Убийство судьи Робинсона

— Вы хоть раз катались на машине с приличной скоростью? — спросил я у Эллен.

Мы только что свернули с песчаной подъездной дорожки «Кантри-Клаба» на 49-е шоссе.

— Иногда разгонялась даже до ста двадцати.

— Это чепуха. Следите за спидометром — когда стрелка дойдет до ста пятидесяти, дайте знать.

— Вы нас угробите, — очень спокойно заметила она.

— Вполне возможно, если лопнет шина!

В этом месте 49-е шоссе стрелой прорезает безлюдную долину. Августовскую ночь укутывал густой мерцающий сумрак. Асфальт мягко поблескивал в рассеянном желтом свете фар. Я сидел за рулем своей новой «игрушки» — длинной и приземистой, с лобовым стеклом, похожим на корму корабля.

Скорость постепенно росла. Сквозь свист ветра и шум мотора доносился ровный голос Эллен: «Сто двадцать… сто тридцать… сто… сто пятьдесят пять…»

Далеко впереди я заметил фары приближающейся машины и убрал ногу с педали, — скорость упала до восьмидесяти. Затем свернул вправо и остановился на обочине.

Эллен, удобно вытянув ноги, все еще не могла оторвать взгляд от спидометра.

— Смелости вам не занимать. Ну, и как, понравилось?

— Да. Мне просто необходимо было немножко расслабиться. У вас есть сигареты?

Мы молча закурили. Насколько я понял, девушка удрала с приема, чтобы поговорить со мной, а потому не хотел ее торопить — пусть начинает сама. Нечасто случалось мне оставаться наедине с Эллен Робинсон: мы встречались в клубе, иногда — у общих знакомых, обменивались парой слов… но не более.

Между нами стояло что-то вроде семейной вражды. Противостояние Спенсов и Робинсонов началось задолго до нашего рождения, и наши предки не сомневались, что, едва появившись на свет, мы будем так же инстинктивно ненавидеть друг друга. Отец упорно прививал мне отвращение к Робинсонам, а я, несмотря на все его старания, так и не почувствовал ни малейшей неприязни к Эллен. В семь лет у нее были белокурые косички, очаровательные голубые глаза, и она лазила по деревьям и играла в мяч, как мальчишка. Эллен мне нравилась. Но всякий раз, увидев, что я играю с дочкой Робинсона или провожаю ее после школы, отец устраивал мне суровую взбучку. В конце концов, я решил, что это слишком дорогая плата за дружбу. Теперь Эллен — двадцать два, а мне — двадцать семь, и уже много лет, по обоюдному молчаливому согласию, мы избегаем встреч.

Зачем она напросилась ко мне в машину? Я испытывал врожденное недоверие ко всему, что исходило от Робинсонов, постоянно ожидал от них какого-нибудь подвоха и частенько оказывался прав. Эллен куда больше походила на дядю Эндрю, главу клана, чем на своего отца, судью. В ней чувствовались те же хладнокровие, упорство и неистовая жажда победы. Намекая, что не прочь прокатиться с ветерком, она, конечно, знала, что совсем недавно я приобрел новую мощную машину. Из чистого любопытства я уступил и теперь ждал, когда она, наконец, заговорит.

— Пора возвращаться в клуб, — вдруг сказала Эллен, — нас могут хватиться.

По идее, мне следовало возразить, что торопиться некуда, но вместо этого я потянулся к зажиганию: «Как вам будет угодно».

Она задержала мою руку.

— Подождите! В конце концов, все это неважно.

— Ну, хорошо. — Я снова откинулся на спинку сиденья. — Так о чем вы хотели поговорить?

Не ожидая такой прямоты, Эллен вздрогнула.

— Вы меня терпеть не можете, да?

— Ничуть. Вспомните, как мы дружили в детстве. А сейчас почти не встречаемся.

— Вы мне не доверяете, словно я что-то замышляю против вас, даже если мы случайно сталкиваемся в клубе или у друзей.

— Меня столько раз из-за вас лупили, что, волей-неволей, приучили к осторожности.

— Однако, говорят, вы вовсе не из пугливых.

— За пять лет у руля «Гэзет» я привык не слишком доверять ни себе, ни другим. Впрочем, готов отнестись к вам иначе — это зависит только от вас.

Она снова, уже с большим чувством, взяла меня за руку.

— Хорошо, Джерри.

— Вот мы и помолодели на пятнадцать лет, — улыбнулся я.

— Надеюсь, на сей раз вам не надерут уши.

— Вот уж чего не боюсь! Но имейте в виду: я не собираюсь забывать об осторожности — не раз видел фильмы с героинями вроде Маты Хари.

И хотя мой тон был явно шутливым, Эллен ответила очень серьезно:

— Я — не шпионка. Когда дяде Эндрю надо что-то выведать, он прекрасно обходится без меня. Политикой я не интересуюсь — такая грязь! Она отравила жизнь вашему отцу и, в конце концов, свела в могилу. А вы продолжаете его дело…