Светлана Гершанова - Была у Егора «Красавица»

Егор пришёл своим ходом по Дону на какой-то ржавой посудине со вмятиной на борту. Название не по-нашему, но и не по-немецки.

– Где взял?

– Где взял, там уже нету.

– Хоть как зовут?

– «Красавица».

– Ну, нашёл красавицу! Из металлолома вытащил?

Тельняшку не снимал, так и носил под рубахой. А когда в праздник надел китель с орденами, ахнула станица. Без наград никто не возвращался, воевали казаки, так уж воевали. Но столько! И звезда Героя.

Невест было в станице – только выбирай, и девчата подросли за войну, и вдовы остались. Пошёл к невесте друга своего, Степана, что погиб в сорок третьем.

Зря пришёл. Не верила Антонина похоронке, год ждала после Победы, пока перестали возвращаться с войны станичники. Но ходил, пока выходил.

Тихая стала Антонина, а до войны первой певуньей, хохотушкой была. И мучила Егора заноза – не любит его, уступила, приручил заботой и вниманием. И спросил как-то, после полстакана для храбрости:

– Помнишь Степана?

– Помню, – ответила коротко.

А годы спустя пришёл как-то за полночь со своей «Красавицы». Провела рукой по белым его волосам:

– Не бережёшь себя, не жалеешь. А случись что, я ведь дня не проживу!

– Что ты, никогда тебя не оставлю, зубами – за жизнь.

Вот и всё объяснение.

Оттаяла Тоня. У Егора сердце зашлось, когда вдруг запела одна в горнице. А уж когда из роддома привёз с маленьким Антоном, на колени встал.

Пошёл работать в Ремонтные мастерские. Восстановился в институте, откуда взяли на фронт, перешёл на заочное.

Одна Антонина и знала, как ему давалась и работа от темна до темна, и учёба. И возился со своей «Красавицей» в любую свободную минуту.

Ржавая была, без палубных надстроек, а ход отличный. Лодки в станице – у каждого двора, рыбы в Дону немеренно, но катер есть катер. Уходил далеко вверх по Дону, ни у кого такого улова не было. Вёз в город на базар.

Подняться два квартала от причала, и вход прямо в рыбные ряды. Рыбу привозил свежайшую, цену не заламывал, раскупали в два счёта.

С деньгами за пазухой ехал на толкучку. Больше негде было достать ни провод, ни крепёж, ни нужный инструмент. А ему даже сварка досталась, правда, не новей его «Красавицы». И уступил продавец мастеровому человеку, пошёл на рассрочку.

Институт одолел, когда Антон пошёл в первый класс.

Следующую зиму провозился в сарае со столяркой, к весне собрал палубные надстройки.

Выкрасил катер белым, красным и синим, старое название убрал и написал по трафарету – «Красавица» на бортах и на спасательных кругах.

Ахнули мужики:

– Красавица!

Егор вздохнул и отвёл взгляд от воды. Опять память увела далеко в прошлое. Оглянулся – к нему бежала Варя, соседка.

– Егор, там оценщик приехал, тебя спрашивает.

– Я на своих троих буду сто лет добираться. Попроси подождать и разыщи Матвея, пусть приедет как можно скорее.

– Бегу, Егор, бегу.

И вправду побежала, хотя и стара уже для таких пробежек и полновата. Вот у Тони до самого конца была почти девичья фигура, несмотря на Антона и нелёгкий деревенский труд.

Оценщик – молодой морячок. Впрочем, для него теперь все молодые.

– Егор Иванович, мне бы катер посмотреть и документы.

– Документы – сейчас, здесь они у меня, и катер покажем, подъедет человек.

– Шестидесятого года, ничего себе!

– Да он после капитального ремонта, увидите сами. А вот и Матвей, Знакомьтесь. Покажи человеку «Красавицу». Заодно и сам посмотришь, что к чему. Ключи привезёшь, когда закончите.

Ждал Матвея, волновался. Как оценят «Красавицу»? Вдруг испугаются мужики, не потянут, и уйдёт она неизвестно куда!

Пришёл Матвей. Мял фуражку, в глаза не глядел.

– Где оценщик?

– Спешил он, отвёз на станцию.

– Что, дорого?

– Дорого. Два миллиона.

– Не потянете?

– Дай подумать, дядя Егор. Потолковать с мужиками, цена нешуточная, но она того стоит. Неделя-другая погоды не сделают, а мы с кредитами узнаем, по сусекам поскребём у себя и у родных.

– Добро, Матвей, буду держать оборону.

Мама не смотрела на Ромку, поставила тарелку борща со сметаной, хлеб. Его пекли в станице особенный, ничего вкусней не пробовал. И борщ мама варила отменный, донской, как бабушка и прабабушка, наверно.

Ромка сказал ей:

– Если хочешь, лето побуду здесь, помогу, что скажешь. А к школе уеду в город. Может, подождёшь с переездом?

У Даши была своя правда, она хотела через много лет вернуться домой! А Ромка, мальчик, сынуля, вдруг качает права. Какая разница, в городе обычная школа, и здесь – вон какую отстроили на месте старой, где и она училась, и мама работала всю жизнь.