Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 05

«Улица Ленина, № 15,

товарищу дворнику».

…Ветер гонит снег вдоль по обледенелой улице. Потрескивает мороз. Стёкла окон дребезжат от порывов ветра.

Склонившееся над белым листком лицо всё светлеет и светлеет от ясной улыбки.

Перевела с литовского 3. Шишова

Выцветшая звёздочка из жести,

Несколько дождями стёртых слов:

Как герой, в бою на этом месте

Пал солдат Григорий Иванов.

Стала неразборчивою дата.

Холмик затянули ковыли…

Если б сил достало у солдата

Вырваться на волю из земли!

Золото хлебов окинуть взглядом,

Льнов колхозных море-синеву,

Прогуляться яблоневым садом,

Кинуться в высокую траву…

Но лежит он тихо над рекою,

Под холмом, одетым в ковыли…

Из села соседнего к герою

Пионеры-школьники пришли.

Выровняли старые траншеи,

Изгородью пустошь обнесли…

Место над героем хорошеет,

Яблони весною зацвели.

Ивы длинноногие и клёны,

Ясени, берёзы и дубки

Стенкой поднимаются зелёной,

Рощей вырастают у реки.

Крепкой защищенные оградой,

Ветрам поперёк в моём краю,

Будут они лучшею наградой

Воину, погибшему в бою!

Новенькая звёздочка из жести

Смотрится из зелени лесов:

Стой, прохожий: здесь, на этом месте,

Пал солдат Григорий Иванов.

Валентин Глущенко

Олеся Кравець

Перевод с украинского Анны Кравченко

Рисунки П. Кирпичёва

Роскошной зеленью покрылась земля. После дождей словно из воды поднимались молодые хлеба, наливались соками деревья.

На исходе были «зелёные месяцы» - самое красивое, но и самое тяжёлое время года: у крестьян кончались запасы прошлогоднего урожая, а до нового ещё было далеко.

Ден Ши-фу каждый год с нетерпением ожидал наступления этой поры. С утра до позднего вечера сидел он перед своим домом на циновке и выдавал крестьянам в долг зерно. К нему приходили даже из дальних сёл: проценты он брал громадные, но зато у него всегда можно было получить ссуду.

Как-то погожим, тёплым утром после обычного приёма крестьян, приходивших просить в долг чумизу, Ден Ши-фу отправился оглядеть свои владения.

Когда паланкин помещика проносили по улице Далёкой Межи, все встречные низко кланялись: в селе не было фанзы, в которой бы не задолжали Ден Ши-фу.

Дорога вышла из села в поле. Слегка качнув паланкин, носильщики свернули с неё вправо. Помещик оглянулся: когда-то по этому самому шоссе из города Чо пришли японцы. Какая война была тогда! Почти всё, что нажил Ден Ши-фу, он нажил благодаря японцам.

На расстоянии двух с половиной ли за Далёкой Межой начинались плавни реки Чо. Паланкинщики то шлёпали по воде, то выбирались на сухие отмели. Бесчисленные блёстки трепетали на залитой солнцем тёплой воде. Вскоре показались первые стада овец. Недавно остриженные, они чётко выделялись белыми пятнами на ярко-зелёной, сочной траве. Сверху, из паланкина, помещику был хорошо виден берег реки, где стояло на водопое стадо буйволов.

Навстречу уже бежали пастухи.

Цой и Ли опустили паланкин. Помещик вышел на землю, снял шляпу.

- Ну, - обратился он к молодому пастуху Сяо Ню, - как тут у вас?

Сяо Ню, высокий и коренастый, с загорелым лицом, смело и как-то даже с озорством усмехнувшись, проговорил:

- А что нам сделается!

Не спеша, опираясь на пастушечью палку, подходил старый чабан, батрак Ду Цзяо. На голове у него, точно лёгкий пух, серебрились редкие седые волосы; реденькая бородка окаймляла загорелое скуластое лицо. Старый чабан держал в руке соломенную шляпу.

- Сколько голов скота ты пасёшь? Сколько - другие чабаны? - спросил у него помещик.

Ду Цзяо, зажав шляпу и палку подмышку, не спеша начал пересчитывать.

Паланкинщики и охранники во время этого разговора сидели поодаль на траве, и седоусый Ли уже развязывал кисет с табаком.

Когда помещик отошёл к другим чабанам, Ли спросил у Ду Цзяо:

- Пришёл Син-старший?

- Пришёл! - вполголоса ответил тот. - С батраками говорить пошёл на дальние поля.

- Цой, - прошептал Ли, - слышишь?

- Слышу, - кивнул Цой. - Теперь легче будет!