Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

- Красивый хвост дураку достался, красивый хвост дураку достался.

Она давно завидовала медведю. Ей хотелось, чтобы самый красивый хвост был у неё.

- Ты что это говоришь, лисонька? - забеспокоился медведь.

- Темно рыбе подо льдом. Тоскует о солнышке она. Вот я и говорю: «Ловись, рыбка, солнышко покажу! Ловись, рыбка, солнышко докажу!» Ты сиди смирно. Не спеши.

Сидит медведь, ждёт, когда побольше рыбы на хвост нацепится.

Ждал, ждал, попробовал потянуть. Не тянется.

- Не спеши, - уговаривает лиса. - Ты, Миша, здоровый, ты и больше вытянешь. Пусть рыбка берётся.

Долго сидел медведь, замерзать стал. Тёплая у медведя шуба, а и та не спасает. Говорят, таких морозов, как наши, во всём мире нет.

Попробовал встать, а хвост из проруби не вытащит. Обрадовался медведь: «Вот хороший улов! На много дней хватит. До чего просто глупую рыбу ловить. Теперь всех медведей научу».

Повернулся, глянул на прорубь и глазам своим не верит: вамёрзла прорубь, и хвост мишкин в ней остался.

Понял тогда медведь: обманула его лиса.

А она расхохоталась ему в глаза, да и скрылась в лесу, думала, что медведь замёрзнет у проруби.

Худо пришлось медведю, испугался, что совсем здесь останется, собрал последние силы, рванулся ещё раз, да и оторвал хвост. Заревел не своим голосом от боли и обиды да скорей в лес.

Забился медведь под старую, вывороченную с корнем ель, прикрылся валежником и лежал до самой весны.

С тех пор у всех медведей и нет хвоста. И зимой они больше не бродят. С осени до весеннего тепла в берлогу ложатся.

Вывод, какой сделал из сказки Антипа, не убедил Кешу.

- Как же так, хвост оторвал один медведь, а все потом бесхвостыми стали?

Старик хитро прищурил и без того хитрые глаза:

- Лиха беда - начало. Решили после этого медведи, что опасное дело - большой хвост иметь. И приказали они медведицам в берлоге, как медвежата появятся, хвосты им отгрызать.

- И сейчас отгрызают? - опросил Веша.

- Кто их знает! - уклончиво ответил старик. - Может, и сейчас отгрызают. Может, теперь уж такая порода пошла - бесхвостая.

Он не спеша потянулся к костру, достал уголёк и раскурил потихоньку трубку.

Дождь ещё шёл, но уже мелкий и редкий. Пройдёт несколько часов, и стряхнут с себя влагу деревья, обсохнут травы. Почти не останется следов дождя и на земле: вода в горах долго не задерживается, быстро скатывается по склонам в ручьи и речки…

- Про лисью хитрость с рыбой и в книге написано, - сказал Кеша.

Про это обязательно писать надо, - спокойно заметил Антипа. - Пусть все учатся не верить хитрым. Беда от них одна.

- Только там не про медведя, а про волка сказано.

- Про волка?

От удивления Антипа вынул изо рта трубку.

- Как же это в книге ошибку дали? - забеспокоился он. - Почему же там про волка?

Он не умел читать, но огорчался, если сказанное в книге расходилось с его понятиями.

- Скажи учителю, что ошибка тут. У волка и хвост цел, и зимой он от мороза не прячется.

Кеша привык верить книге. Но рассказ Ангины подтверждался и внешностью медведя и его зимней спячкой. Поэтому мальчик всерьёз принял совет Антипы поговорить с учителем. Пусть напишет в Москву, чтобы исправили книгу.

У старого Антипы для всего находилось убедительное объяснение. Сказки его не просто красивы, они всегда связаны с действительностью, с повадками и жизнью зверей.

Издавна Кешу занимал заяц, робкий, бесхвостый зверь.

- А вот заяц тоже без хвоста. - Кеша старался говорить по-взрослому, равнодушно, словно это не такое уж интересное для него дело и начал он об этом только для того, чтобы поддержать разговор.

Но старый охотник понял его:

- Про зайца хочешь знать?

- Да, да, - забыв о своём деланном равнодушии, заторопился Кеша. - Почему заяц такой робкий? Почему он зимой в тепло не прячется?

- С зайцем это позже, чем с медведем случилось, - уверенно начал свой рассказ Антипа. - Его дом таким сделал.

- Какой дом? - живо спросил Кеша.

- А ты не перебивай. Умей слушать.

Старый охотник не любил нетерпеливых слушателей, они мешали ему сосредоточиться. Рассказывал же он громко, плавно, словно пел песню.

- Заяц когда-то в тайге в почёте был. Его считали самым аккуратным зверем. От него никогда не пахло ни гнилым мясом, ни муравейником. Шубка на нём всегда чистая.

Но больше всего любили зайца за его старательность. Мал заяц, а работать умел за большого. Домики себе строил такие, что все звери любоваться ходили.

Как-то упало разбитое бурей дерево и раздавило заячий домик. Все звери всполошились: