Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 9

- Ты будешь зорко следить за этим князем Андреем, - наказывал Чагану старый Берке. - Андрей-князь ненавидит силу нашу и имя наше. Александр-князь тоже ненавидит. Но этот мудр. Он ступает неслышно, как барс! Андрей же шумлив и заносчив. Расставь для него силки, и он сам ворвётся в них. Сделай так, чтобы он оскорбил имя царёво или осквернил то, что священно в народе нашем.

Вдруг какая-то ехидная, коварная мысль пришла в голову хану Берке. Он злорадно прищёлкнул языком и многозначительно показал рукою на деревянную чашу с кумысом.

Царевич Чаган понял своего дядю не вдруг. Тогда старый хан приказал ему придвинуться ещё ближе и наклонить ухо. И хотя в шатре и так не было никого из посторонних, да и подслушать их никто не мог: шатёр бдительно охранялся, - тем не менее старый Берке перешёл на шёпот.

Чаган понял. Он кивнул головой, и наглое лицо его расплылось в злой усмешке.

Свадебный пир Андрея Ярославича и Дубравки гремел в старинном белокаменном дворце, созданном ещё при дедах Невского дивными владимирскими зодчими, каменотёсами, резчиками и живописцами.

Чуден был этот дворец извне!

Недаром же «умельцами» звал в древности русский народ своих архитекторов и художников! И впрямь: всё умели они. С гордостью говорит о них летописец: «И не искали мастеров от немцев, но свои пришли делатели и камнездатели. И одни умели лить олово и медь, другие - крыть кровлю и белить известью стены, и дивному каменному резанию и рыхлению…» Были среди них и живописцы.

Выстроен был дворец из больших плит и брусьев, ослепительно белых, тёсаных. Снаружи стены были покрыты чудной резьбой; издали эта каменная резьба казалась кружевом.

Два обширных крыльца несли свои золотые островерхие крыши на бочковатых, толстых столбах-балясинах из того же белого камня.

Там и сям виднелись каменные изваяния диковинных, сказочных зверей.

Но чудеснее всего в этом каменном здании было то, что оно -казалось не из камня, а как бы из дерева, но только особого, небывалого, как снег, белого.

Это был дворец-терем.

Русская красавица-изба с её резными из дерева полотенцами, серьгами, подвесками и боярские бревенчатые хоромы с их балясинами, крылечками, коньками, драконами и, наконец, княжий златоверхий терем - всё это воплотилось в белом камне.

…Пир был в разгаре. Некоторые из бояр упились уже так, что тихонько опустились под стол и там похрапывали, укрытые скатертью от всех взоров.

Гриньку Настасьина это и смешило и удивляло. «Вот ведь чудно! - думал он, стоя позади кресла Александра Ярославича с серебряным топориком на плече, как полагалось меченоше. - Ведь уж старые, седые, а напились-то как!»

Однако он и бровью не повёл и стоял чинно и строго, как его учил старый княжеский дворецкий. Гринька исполнен был гордости. Как же! Сам Невский сказал ему: «Ну, Настасьи», будь моим телохранителем, охраняй меня: времена ныне опасные!»

Издали Гринька напоминал сахарное изваяние: он весь был белый. На голове его высилась горностаевая шапка, похожая по очертаниям на опрокинутое белое и узкое ведёрке. Кафтан со стоячим воротом тоже был из белого бархата.

И за креслом Андрея Ярославича тоже стоял свой мальчик-меченоша. Но разве сравнить его с Гринькой!

Для Настасьина всё было внове, всё его поражало: и яркое убранство палат, и настольная богатая утварь, и шёлковые, унизанные золотом и драгоценными каменьями одеяния князей и княгинь, бояр и боярынь. Свет многочисленных Свешников - бронзовых и серебряных - был ослепителен.

Изображения людей и зверей, писанные прямо на стене, зеркальный камень, резная мамонтовая кость, различные цветные выкладки дивно украшали пиршественную палату.

Однако своды и стены обширной палаты были невысоки. Александр, тот при его огромном росте мог бы легко достать рукою до расписного потолка. Невелики были и окна палаты со свинцовыми перегородчатыми рамами, похожими на соты.

Столы огромного чертога были расставлены в виде буквы «П». Во главе стола сидел сам князь-жених на открытом, без балдахина престоле из чёрного дерева, с прокладкою из золотых пластин и моржёвых клыков.

Рядом с женихом, слева, на таком же престоле, только поменьше, сидела молодая княгиня Дубравка.

Самое почётное место - рядом с женихом - занимал Невский.

До сотни достигало количество яств, подаваемых на пиру. Необозрим и неисчерпаем был питейный княжеский поставец…