Алексей Комлев - Школьные истории

Собрала нас, человек 15 от основного состава, который смог участвовать, наша бывшая староста. Оказывается, что она стала учительницей, а в настоящее время работала ещё и на посту завуча нашей же школы. Мы расселись в нашем бывшем кабинете и ждали чего-то интересного, как обещалось.

Староста наша, Лена, раздала нам всем по школьной тетради с шариковой ручкой и сказала буквально следующее:

— В память о нашей учительнице литературы и русского языка, да и вообще всех наших учителей, давайте, ребята, напишите-ка сочинение на тему 1970-х годов.

Нам предложили написать всего две странички, то есть один тетрадный листик. Основная идея состояла в том, чтобы каждый сказал именно о тех вещах, которые отложились у него в сознании, как школьника. Ни кто из собравшихся не стал возражать, даже те ребята, которые в своё время были «трудными». Мы с Павликов посмотрели друг на друга и услышали голос Лены:

— А вам-то двоим уж точно есть, о чём вспомнить.

Минут через пятнадцать-двадцать дело было сделано. Наша староста собрала тетради и села за стол учителя. Внимательным и строгим взором осмотрела класс:

— Ну-с, приступим.

И Лена начала вслух читать все наши сочинения. Вот моё, например.

«Начало 1970-х годов запомнилось мне первым звонком в моей родной школе. Тогда мы стали называться первоклашками. Огромное количество школьников, родителей, цветов и белых фартучков девчонок. Потом была Суперсерия 1972 года. Потом была Суперсерия 1974 года. Потом была Суперсерия 1976 года. Потом был Кубок вызова и решающую игру наши выиграли со счётом шесть ноль. Ну а потом была Олимпиада в Москве, которую так долго ждали, и которая так быстро закончилась. А когда улетал мишка, я тоже плакал, как и все. Покажи мне его сейчас, и я снова заплачу, потому что ничего более прекрасного в моей жизни, я имею ввиду такого праздника, как тот, не было».

Павлик написал побольше, чем я. Кроме Суперсерий 72 и 74 годов в его сознании отложились сбор металлолома и макулатуры, игра «Зарница» и турслёты. В общем, всё то, чего не было уже в следующих десятилетиях. В середине 1970-х годов на телевидении вошли в моду двухсерийные фильмы, даже сказки. Он написал там, в своём сочинении, про тётю Валю. Написал про жвачку, за которой охотились по всему городу. Её начали выпускать будто бы к готовящейся Олимпиаде. Когда зачитывали его сочинение, я поймал себя на мысли, как же сам не вспомнил всего этого.

Ни кто не смеялся и не шумел, когда староста зачитывала наши воспоминания. Она сказала потом, что завтра будет продолжение встречи выпускников, но уже не в классе, а в актовом зале школы, где соберутся ученики из параллельных классов нашего года выпуска. Помню, часто в нашей школе устраивались различные спектакли. Лена подозвала нас с Павликом и предложила выступить с воспоминаниями о годах 1980-х.

— Мы же никогда не принимали участие? — Удивились оба.

— Ваши сочинения мне очень понравились. Такое чувство, глядя на вас, будто вы не повзрослели, так такими шалопаями и остались.

— Мне о 1980-х ничего хорошего вспомнить нечего. — Предупредил я.

Павлик промолчал, но Лена сказала:

— Я на вас надеюсь. Это же памятный вечер нашим учителям. Они, кто живы, завтра придут.

Когда завтра настала наша очередь выйти на сцену, я откровенно поделился своими воспоминаниями десятилетия после школы.

— Сначала, — говорю, — помер Леонид Ильич. Потом помер Андропов. Потом помер Черненко. Потом пришёл молодой Горбачёв, но лучше бы и он помер. Больше ничего хорошего я вспомнить не могу.

— Ну а ты, Павлик! — Обратилась к нему Лена растерянно. Было видно, как в душе она жалела о том, что предоставили мне слово.

Павлик вспомнил, как не стало Валерия Харламова, как провожали из большого хоккея Владислава Третьяка, Александра Мальцева и Валерия Васильева (почему же я не вспомнил всё это!?). Потом он рассказал, как в стране отметили 1000-летие Крещения Руси, про вывод наших из Афгана и про Чернобыль. Он вспомнил, как наши футболисты под руководством Лобановского разгромили венгров на мексиканском чемпионате (ну почему же я всё это не вспомнил?!!). И про павловскую реформу он не забыл.

В зале было тихо, когда он говорил, а некоторые старые учителя плакали.

Это выступление Павлика я запомнил на всю жизнь. В моём сознании он оживил воспоминания, которые были дороги не только мне, как его ближайшему школьному другу, но независимо от обстоятельств многим из нас. И я за это ему благодарен. Очень даже благодарен.