Павел Брыков - 13-й сын

Девушка с оглушительным хлопком закрыла книгу, встала и что было мочи, закричала:

— Да есть ли здесь хоть одна живая душа?

Ответом ей было эхо, но только не последних произнесённых ею слов, а грома закрывающейся книги.

Селена точно помнила то место, через которое она прошла в библиотеку с Хавиозо. Теперь там была стена. Монолитная, крепкая, без единой трещинки.

«Хорошенькая история», — без конца крутилось в голове девушки. Хорошенькая история (весело), хорошенькая история (иронично), хорошенькая история (грустно) хорошенькая история (презрительно). Одно радует, это какая удача, что сюда попала она, а не Жульфинария или Целестина. Вот уж у кого разум бы помутился от страха. Селена видела в жизни много необычных вещей. Как яйца во рту скоморохов пропадали и появлялись, как у одного козленка вместо двух рожек вырос один рог, как солнце ясным днем пряталось не за тучи, а за второе черное солнце, хотя... тут одна древняя книжка рассказывает о том, что это было не черное солнце, а... только не смейтесь! — Луна! И чего только не придумают сказочники, чтобы продать свои труды на сельских ярмарках?! В королевстве Селены любой мальчишка разъяснит, что Луна появляется не днём, а ночью!

Долго скиталась принцесса среди полок и книжных шкафов, пела и смеялась, пару раз всплакнула. Ей было горько не оттого, что потерялась, а оттого, что... её потеряли. Специально! Неужели она такая плохая жена и недостойна своего нового супруга? Этого просто не может быть!

Это нехорошо! Это несправедливо! Это неправильно!

— Что неправильно? — раздалось позади принцессы.

«Ах, неужели я это сказала вслух?», — подумала Селена оборачиваясь.

Вдали, между двух выцветших от времени гобеленов стоял пират. Именно пират. При сапогах-ботфортах со шпорами. В кожаных брюках, шелковым красным поясом, рубахой в цветочек, короткой курточкой, сумкой через плечо. При шляпе со страусиным пером.

Пират, гремя шпорами, подошел к Селене, поклонился — перо прошлось по опилкам, которыми был усыпан пол.

— Разрешите представиться, Энке!

В следующий миг принцесса испугалась так, как не пугалась до этого ни разу в своей жизни! За спиной Селены раздался гром ещё одной пары шпор, и это было так неожиданно, ведь всё её внимание привлек пират Энке, а тут кто-то подкрался незаметно и в самый неподходящий момент решил поиграть в пугалки! Ему это удалось. Принцесса схватилась за сердце и медленно повернулась назад.

За её спиной стоял пират Энке! Сапоги-ботфорты, кожаные брюки, шелковый пояс, рубаха в цветочек, куртка, сумка, шляпа, павлинье перо.

Павлинье?

— Разрешите представиться, Кастор!

Это какой-то розыгрыш?

Нет, над ней никто не шутит. Один пират, увидев из-за спины Селены другого, раскрыл объятия и закричал:

— Энке, так и знал, что увижу здесь!

Близнецы подошли друг к другу — Селене пришлось потесниться, чтобы пропустить пирата с павлиньим пером — обнялись.

— Два месяца.

— Два месяца.

— Капелька?

— Капелька.

— Горошина?

— Горошина.

— А у тебя что? — спросил Энке.

— А у тебя?

Пираты синхронно достали из висящих на плече сумок шкатулки — у Кастора красного дерева, у Энке черного — открыли.

— Пёрышко?!

— Пёрышко!

И оба захохотали. Принцессе казалось, что перед ней разыгрывается какая-то сложная многоходовая игра. Тут же она получила подтверждение своей догадки. Кастор обратился к Селене:

— В первый раз мы нарядились поварами.

— Оба, — кивнул Энке.

— Во второй раз инквизиторами.

— Оба, — снова добавил Энке.

— И вот — пираты!

— В который раз бьем в точку.

— В который.

Селена тоже попробовала угадать:

— То есть вы живете в разных местах...

— Ага, — ответили близнецы хором.

— Но занимаетесь одинаковым делом?

— Не-а, — снова хором.

— А капли и горошина?

— Это по форме одно и то же, — начал Энке.

— Но, по сути — нет, — завершил ответ Кастор.

— Я — лекарь, — представился Энке.

— А я... — Кастор замялся на секунду, и с грустной улыбкой продолжил: — А я сейчас ищу формулу абсолютных благовоний.

— У меня свой учитель.

— У меня — свой.

— Они разные.

— Никогда не встречались.

— Даже не знают о нашем существовании.

— Мы для них одиночки.

— Одержимые.

— Ага.

— Мы — мастера.

— Уже мастера, не подмастерья.

— Но настало время последнего задания.

— Последнего перед уходом.

Селена запуталась. Она уже не понимала, кто говорит, Энке или Кастор. Впрочем, это было неважно. Братья казались единым целым. Одежда, внешность, манеры — само собой, но больше мысли, движения, мимика. Принцессе показалось, что если она не прервет этот неумолкающий диалог, братья вовек не успокоятся. Она подняла руку, привлекая к себе внимание, и сказала как можно спокойнее: