Виктор Астафьев: 13 черных кошек и другие истории

— Что ты делаешь? — спросила Зейнаб.

— Дрова рублю.

— Не шути! Я серьезно спрашиваю.

— А ты разве не видишь, что я делаю?

— Вижу. Сшиваешь. А зачем?

— Узнаешь потом.

Когда была готова первая тетрадка, Муса развернул ее и начал что-то писать. Он трудился старательно, высунув язык. Поздно вечером мальчик поставил тетрадку на полку.

Утром, когда брат еще спал, любопытная Зейнаб открыла тетрадку и стала читать. В тетрадке неровным и крупным почерком Мусы была написана сказка о веселом бедняке, который перехитрил двух богачей. Ее когда-то давно рассказывала мать.

— Зачем ты переписал сказку, Муса? — спросила Зейнаб.

— Как зачем? Это книга. Я напишу ее, и у меня будет целая библиотека.

— Но ведь сказку ты не сам придумал. Разве так делают книги?

— Конечно, не так, — подумав, ответил Муса. — Но это первая книга. Потом я буду придумывать сам.

— Только правду пиши.

Шли дни. Вечерами Мусу нельзя было выманить на улицу. Он, как прикованный, сидел за столом над своими самодельными тетрадками и писал.

Через неделю Зейнаб увидела на полке еще две маленькие книжечки и прочитала их. В первой рассказывалось о школе, о товарищах по классу, во второй — о том, что Муса видел на улице. Все это было известно Зейнаб — и мясная лавка, и сапожник, и сахарная горка в витрине, но, написанное на бумаге, все это казалось необычным.

— Ну как? — спросил Муса. — Все тут правда?

— Да, — ответила Зейнаб. — Пиши еще.

— Нет, больше не буду. Знаешь, напиши лучше сама.

— Я? — изумилась сестра. — Ты умеешь, ты и сочиняй.

— Так не годится, Зейнаб, все я да я. Скажут, какой Муса хвастун, вся библиотека из его книг. Напиши что-нибудь и ты.

— Сказала, не буду! Отстань.

Однако Муса не отставал. Несколько дней он просил сестру написать книгу. Зейнаб не поддавалась ни на какие уговоры. Не помогло даже обещание отдать ей воскресную порцию сахара.

Как-то Муса поймал сестру во дворе и сказал:

— Ладно, не можешь, не пиши. Сделаем по-другому. Ты мне расскажешь о чем-нибудь. Хорошо?

— Ну и что?

— Я это запишу в книжку, а имя на ней твое поставлю. Идет?

— И сахар отдашь?

— Возьми, не жалко.

— Ладно. Только что же тебе рассказать? Вот как я куклу на улице нашла?

— Давай.

Вскоре на полке появилась еще одна тоненькая тетрадка в цветной обложке, на которой крупными буквами было написано: «Зейнаб».

— Теперь у меня своя библиотека, — гордо сказал Муса. — Пусть все приходят читать. Пусть берут книги, мне не жалко.

…Так вышли в свет первые книжки Мусы Джалиля, будущего замечательного советского поэта.

Качался седой ковыль. В окно стучал кривыми лапами старый карагач.

В этот глухой предрассветный час по грязной улице села зачмокали копыта. У домика Залиловых остановился конь, и с него тяжело спрыгнул всадник. Он провел кнутом по бычьему пузырю, которым было затянуто окно, и приглушенно сказал:

— Эй, партийный секретарь, выходи!

Коренастый, широкий в кости Ибрагим легко вскочил и вышел. В комнату ворвался ветер. Муса спустил с нар босые ноги, пробрался к дверям и заглянул в щель. В лунном свете блестел мокрый круп коня. Лицо всадника закрывали ветци карагача. Муса уловил обрывок фразы:

— Идут… у балки…

Ага, догадаться нетрудно. Снова кулацкая банда рыщет по степи поджигает и грабит села, убивает коммунистов.

Всхрапнул конь. Послышался удаляющийся топот. Мальчик юркнул на нары, закрыл глаза.

Ранним утром на площади собрались вооруженные жители села — бойцы самообороны. Они ждали отряд из Шарлыка, о котором сообщил Ибрагиму вчерашний всадник.

Люди поеживались на пронзительном ветру, дымили пахучим самосадом. Муса волчком крутился вокруг бойцов. Одному принес уголек из печки — дал прикурить, другому поправил ремень, третьему просто улыбнулся.

Мальчик незаметно пробрался к стенке дома, где стояли винтовки, и схватил одну из них. Поправив на вихрастой голове старый картуз, он скомандовал себе:

— Раз! — винтовка взлетела вверх. — Два, три! — и винтовка оказалась у плеча. Ствол холодил щеку. — Раз, два, три! — винтовка замерла у ноги, звякнув затыльником о землю.

— Ишь ты, ловко! — заговорили вокруг. — Сразу видно — старый служака.

У мальчика разгорелись щеки, он все быстрее и быстрее проделывал ружейные приемы. Он так увлекся, что не заметил, как сзади подошел Ибрагим и взял у него винтовку.

— Раз, два… — прокричал Муса, нелепо взмахнув пустыми руками.