Хаим Оливер: Великий поход династронавтов

Они были разные: и совсем маленькие, и повыше. Почти все худощавые. Один довольно пухленький, в очках; другой — сравнительно высокий, в ковбойских штанах и зелёной клетчатой рубахе — выделялся буйной чёрной шевелюрой; третий из гномиков очень смахивал на девочку, а у четвёртого, курносенького, совсем крохотули, на ногах были детские сандальки…

Посередине огромной комнаты проходила жирная красная черта, поделившая её надвое. Слева от черты спали, растянувшись на ковре, шесть гномов. У всех длинные бороды. Справа — остальные шесть.

Все, как один, усатые.

Я стал протирать глаза: не сон ли это? Обернулся, взглянул на капитана. На его губах играла загадочная улыбка.

— Узнаёте? — шепнул он мне.

Я отрицательно качнул головой.

— Посмотрите внимательней, — сказал он и, указав на одного из спящих, добавил: — Вот этот утверждает, что знает вас.

Я подошёл поближе к бородатому гному, на которого он показал. Тот сладко спал, уронив голову на грудь. Куртка у него на груди почему-то топорщилась. Я наклонился, вгляделся в его лицо, и сердце моё учащённо забилось. Не может быть!.. Не может быть!..

Обошёл остальных гномов, пристально вглядываясь каждому в лицо, — до тех пор, пока хорошенько не разглядел всех. Никаких сомнений: они!

— Ну, теперь узнаёте? — спросил капитан.

Я промолчал и снова подошёл к первому гному: то же смуглое лицо, те же вьющиеся волосы, пухлый рот, румяные щёки. Но откуда взялась борода? Я невольно протянул руку и легонько дёрнул. Гном зашевелился. Комок, топорщившийся у него на груди, заскулил…

— Не выйдет, — прошептал капитан. — Мы пробовали.

Я посмотрел на него: неужели он тоже сошёл с ума? И снова энергично подёргал кудрявого гнома за бороду. Тот негромко застонал, поднял голову и открыл глаза.

Да, и глаза его: живые, чёрные, смышлёные.

Наши взгляды встретились. Он узнал меня, расплылся в улыбке, и я увидел слева кривой зуб, обладателем которого мог быть только один-единственный человек на земле! Ещё не совсем проснувшись, он протянул ко мне руки. И заплакал горючими слезами, заструившимися по его длинной бороде.

— Только этого не хватало, — проворчал капитан. В эту минуту снова раздался скулёж, комок на груди гнома задвигался, и из-под куртки вылезла маленькая собачонка. Удивительно знакомая мордочка. Собачка весело поглядела на меня, бросилась ко мне на грудь и начала лихорадочно облизывать меня своим тёплым язычком.

Тут проснулись остальные диверсанты. Повскакали на ноги, со смущённым видом окружили меня и дружно присоединились к рыданиям кудрявого гнома. Спустя мгновение комната огласилась двенадцатиголосым рёвом диверсантов, чьи усы и бороды скоро взмокли от слез. Только собачонка заливалась весёлым лаем, тёрлась об их ноги, вскакивала им на плечи, кувыркалась, взвизгивала, от чего шум и неразбериха становились ещё больше.

Капитан постоял-постоял и говорит:

— Вот что, товарищ писатель, я пошёл. Не выношу слез, даже диверсантских. Вы, пожалуйста, успокойте их и попытайтесь что-нибудь из них вытянуть. Я буду у себя. Если понадоблюсь, дайте знать.

И я остался один на один с двенадцатью усатыми и бородатыми нарушителями границы и их собакой. Через какое-то время рёв пошёл на убыль.

— Ну? Объясните вы мне, как вы сюда попали? — спросил я.

— Это всё он! — воскликнул кудрявый диверсант, показывая на рослого гнома с устрашающей шевелюрой и будёновскими усами. — Если б он не украл Никижа…

— Неправда! — закричал усатый. — Это вы его украли!

— Нет, вы!

— Нет, вы!

Усатые отошли за красную черту и приготовились к бою. Бородатые заняли оборону.

Всё было ясно. Я сказал:

— Неужели Федерация династронавтов так низко пала?

— Федерации больше не существует! — воскликнул кудрявый гном со слезами в голосе.

— Не существует? Это почему же?

Воцарилось долгое, гнетущее молчание. Наконец кудрявый диверсант заговорил. Сначала вполголоса, потом всё смелее и взволнованнее. Остальные, конечно, то и дело его прерывали — оспаривая, дополняя. Собачонка присела на задние лапки и, высунув язык, терпеливо слушала его рассказ.

Вот при каких необычных обстоятельствах мне довелось вновь встретиться с моими дорогими друзьями — членами славной Федерации династронавтов, которая образовалась, как явствует уже из её названия, в результате слияния Общества астронавтов и Отряда динамичных — двух ребячьих компаний, деятельность которых доставила кучу хлопот многим жителям нашего квартала. Несмотря на усы и бороды, я их всех узнал. Узнал главу Федерации и главного астронавта кудрявого Полковника Димчо; бывшего командира Отряда динамичных Сашу, по прозвищу "Кобальтовый Кулак", в его неизменной клетчатой рубахе-ковбойке; очкастого Рони Дакалку, который по-прежнему говорил «да» всякий раз, когда Наско Некалка говорил «нет»; миловидную Вихру, — несмотря на то что сейчас она была в брюках и с бородой длиннее, чем у Фридриха Энгельса; узнал и Мишу Эквилибриста, и худенького Игорька, и самого юного из всех, кандидата в династронавты Кынчо, — всех узнал. Ну и, конечно, Никижа. Только Фанни с ними не было, но это уж дело особого рода, которое разъяснится позже…