— Погоди, надо сначала разведать, — сказал Кынчо, привстал на цыпочки и заглянул в замочную скважину.
— Что-нибудь видишь? — спросил Игорёк.
— Темнотища… — шёпотом ответил Кынчо. — Одни глаза и видно…
В эту самую минуту собака залилась весёлым, громким лаем. Дверь отворилась, и на пороге показалась товарищ Морева. Никиж одним прыжком вскочил ей на плечи и лизнул в щёку. От неожиданности она чуть не упала.
— Династронавты? Вы что тут делаете? — спросила она.
— Здравствуйте, — учтиво приветствовал её Кынчо. — Мы следопыты-разведчики.
— Не сомневаюсь, — ответила товарищ Морева. — Чьи же следы вы разыскиваете?
— Кубинцев! — сказал Кынчо.
— Ясно. Но в этой аудитории кубинцев нет. Тут африканцы. Если вас интересуют африканцы, милости просим, входите.
Ну, разумеется, они вошли. Кто же упустит такой случай?
Вошли и обомлели; огромная аудитория была заполнена чёрными лицами, белозубыми улыбками и сверкающими круглыми глазами. Сердце у Игорька бешено заколотилось. Он взглянул на остальных разведчиков и понял: не надо никаких кубинцев! Только африканцев! Хотя бы одного, чтоб утереть нос остальным династронавтам.
— Товарищи! — громко сказала товарищ Морева, обращаясь к аудитории. Разрешите вам представить отряд следопытов-разведчиков из Федерации династронавтов, Они кого-то разыскивают. Кого именно — они скажут сами. Ну, товарищи разведчики, так что вам угодно?
…Пятью минутами позже они покинули аудиторию, а спустя ещё пятнадцать минут уже шагали по нашему кварталу, нарочно кружа и петляя, обходя все улицы и переулки, чтобы их видело как можно больше народу. А картина была впечатляющая: впереди шествовал красавец негр-гигант с чёрной кудрявой головой, в ярком национальном одеянии; рядом бежали вприпрыжку кандидаты в династронавты Игорёк и Фанни, сзади семенил Кынчо, а замыкал шествие Никиж, то и дело кувыркавшийся через голову — вероятно, из желания продемонстрировать гостю свои таланты.
Первым заметил их из окна Наско и пулей вылетел на улицу.
Не прошло и минуты, как вся Федерация в полном составе была уже внизу и молча, на почтительном расстоянии, с завистью и восхищением в глазах, вышагивала позади африканца.
Игорёк, Фанни и Кынчо не обращали на них никакого — ну ни малейшего внимания!
Когда африканец и сопровождавшие его лица исчезли в подъезде Фаниного дома, династронавты в нерешительности остановились. Ясно, что наверху их ждут 13 стульев, 13 приборов и 2 барашка, но тем не менее…
Они расселись на краю тротуара и, задрав кверху головы, устремили взоры на окна третьего этажа.
— Какая у него мускулатура, а! — воскликнул Наско. — Наверно, чемпион по боксу.
— А усы! — вздохнул Миша Эквилибрист.
— Эх, к нам бы его в гости! — вздохнул Саша Кобальтовый Кулак.
— Да… — вздохнул Рони Дакалка.
— Да… — вздохнул и Наско Некалка, начисто позабыв, что должен сказать «нет».
Долго сидели они на тротуаре, глядя то на окна третьего этажа, то на подъезд дома, втайне надеясь, что их всё-таки позовут.
Никто их, однако, не позвал.
Между тем кандидаты в династронавты наслаждались обществом своего чернокожего гостя. Его звали Сисулу-Каба. Он был менее словоохотлив, чем Роландо, но всё-таки коротко рассказал о том, что родом из города Претории это в Южно-Африканском Союзе, учится на философском факультете и едва ли скоро вернётся на родину, так как он политэмигрант.
— А что такое политэмигрант? — спросил Кынчо.
Игорёк взялся объяснить:
— Вот ты, например, для Федерации сейчас политэмигрант. Если вернёшься тебя сразу на виселицу.
Кынчо страшно возгордился и решил про себя при случае непременно сказать папе, что он не кто-нибудь, а политэмигрант.
— А почему вы политэмигрант? — спросил он.
— Потому что я сражался за свободу своего народа, — ответил Сисулу-Каба.
— А с тиграми вы тоже сражались?
— Нет. Но белые расисты пострашнее любого тигра.
— А слона вы когда-нибудь ели?. - продолжал расспрашивать Кынчо.
— Не доводилось, — ответил Сисулу-Каба.
— А как белые расисты вас угнетают? — поинтересовался Игорёк.
— Как? Заставляют жить в особых поселениях, резервациях, дают только самую тяжёлую и грязную работу, не разрешают посещать кафе, кино и парки для белых, обращаются с нами как с животными, избивают, бросают в тюрьмы, вешают…
— Точь-в-точь как в "Хижине дяди Тома", — подытожил Игорёк.
Наступило молчание. Никто уже не притрагивался к еде — кусок не лез в горло.
Читать дальше