Валерий Воскобойников: Святой Димитрии Донской

Такое вот послание доставили великому князю гонцы, которые мчались день и ночь без отдыха, лишь успевая менять лошадей.

Князь Иван Красный прочитал письмо и растерялся. Как быть? Не выполнишь приказ хана, тот сразу пришлет тысячи своих воинов, и русские города снова будут разграблены и сожжены, жители их сложат головы или будут угнаны в ордынский плен.

— Ты мне вместо отца, — сказал великий князь, позвав митрополита в свои палаты. — И теперь я ума не приложу, что нам делать. Не лучше ли тебе спрятаться на время? А я отвечу хану, что ты из Москвы уехал неизвестно куда.

— От беды лучше не прятаться, — печально ответил владыка Алексий. Не знал он, по силам ли ему исполнить такое чудо. — Не я ли сам учил тебя идти навстречу испытаниям? Пусть же будет так, как решит Господь. Я поеду к Джанибеку.

Перед отъездом митрополит Алексий отслужил молебен в Успенском соборе, главном храме Кремля. Здесь стоял гроб святого чудотворца митрополита Петра, которого все на Руси знали и любили. И случилось чудо: свеча у гроба чудотворца зажглась сама собой. Это было доброе знамение. Господь благословлял митрополита на трудное испытание!

Владыка Алексий взял от той необыкновенной свечи немного воска и слепил из нее маленькую свечечку. С нею и отправился в путь.

Пока святитель ехал в ханскую столицу, Тайдуле приснился сон: она увидела владыку Алексия в архиерейском облачении в окружении священников. Проснувшись, ханша повелела приготовить для митрополита Алексия точно такие драгоценные одежды, какие видела во сне. А когда святитель въехал в столицу Золотой Орды, навстречу ему вышел сам хан Джанибек и принял его с почетом.

Владыка Алексий вошел в шатер, где сидела слепая Тайдула, поговорил с ней приветливо и начал служить молебен. Поставил икону, зажег рядом с нею ту самую свечечку и после долгих молитв окропил ханшу святой водой. А потом громко воскликнул:

— Открой же глаза и взгляни на нас!

Тайдула открыла глаза и увидела своего мужа, митрополита Алексия — точно таким он представился ей во сне, — икону, горящую свечечку и священников, которые замерли, пораженные чудом.

— Я снова вижу! — воскликнула она счастливо. — Не сон ли это?! Последние три года я видела свет только во сне!

На радостях хан обещал не чинить обид великому князю Ивану и православному митрополиту Алексию. Жаль, прожил Джанибек недолго.

Хан давно собирался в поход на Персию. Теперь он смело покинул столицу и завоевал богатый город Тебриз, основанный, по преданию, любимой женой мудрого и справедливого халифа Харуна ар-Рашида, героя сказок «Тысяча и одна ночь». Покорив Тебриз, Джанибек вывез отсюда несметные сокровища — для перевозки одних лишь вьюков с драгоценностями понадобилось четыреста верблюдов.

Сказочное богатство помутило разум ханского сына Бердибека, который злодейски убил отца и двенадцать родичей.

Митрополит Алексий еле успел выехать из Орды. Едва он вернулся в Москву, как следом за ним примчался гонец нового хана.

«Или ваши церкви и города пришлют мне все, что есть в них ценного, или я выхожу с войском, и головы ваши будут торчать на кольях вдоль дороги от Москвы до моей столицы», — грозил обезумевший от алчности ордынский владыка.

Великий князь Иван созвал на совет бояр и митрополита.

— Отдадим хану все, что есть, — умрем с голоду. Не отдадим — перебьет он нас и возьмет все сам.

Не знали бояре, что ответить, и обратили взгляды на митрополита:

— Отче! Один ты спасешь нас! Тебя чтит сама Тайдула. Поезжай в Орду снова, уговори ее помочь нам. Она все же мать новому хану. Сама земля Русская просит тебя об этом.

Снова митрополит Алексий помолился в Успенском соборе и отправился знакомой дорогой. А князья, бояре, купцы, весь народ, богатые и бедные, со страхом ждали, что выйдет из этого посольства.

В столице Орды владыка Алексий встретился сначала с матерью хана.

— Ты мой самый почетный гость, — сказала Тайдула. — Я попытаюсь исполнить все, о чем просишь. Мой сын — человек странный. Иногда он весел и ластится ко мне, как котенок, а порой злее шайтана. И тогда даже я боюсь его.

Все-таки ханша смогла смирить лютый нрав сына, да и митрополит тому способствовал — разговаривал с Бердибеком спокойно и мудро.