Борис Тихомолов - Кряка

- Смотрите-ка, что получается, - сказал председатель и взял со стола исписанный цифрами лист бумаги. - Если мы будем так дальше поворачиваться, съедят нас утята.

- Кто виноват, - проворчал зоотехник. - Инкубатор свалился как снег на голову.

Обещали в чет-. вёртом квартале, а дали в первом.

Председатель откинулся в кресле, посмотрел укоризненно поверх очков на говорившего:

- Странные слова твои, Данило Фёдорович. Никак не пойму я тебя. Ты вроде и не рад? Хлопот больше? Впрочем... да.

Председатель вгляделся в лицо Замкового и грустно вздохнул. Кажется, давно ли они вместе ходили в лиманы на рыбалку, разоряли воробьиные гнёзда, а теперь - вон как годы исполосовали их лица морщинами, покрыли головы сединой.

"Устал Замковой, это ясно, - подумал он. - На пенсию пора уходить".

Председатель положил на стол большие руки, стиснул замком пальцы.

- Так вот, - продолжал он, - без ребячьей помощи нам никак не обойтись.

- Вот, вот! - подскочил дед. - А я что говорил? Ты, Данило Фёдорович, не серчай на меня, если я поперёк скажу, но это чистая правда. Прошлый раз, когда мы насчёт закупки яиц соображали, ты что про ребят говорил? "Поколют, побьют, яичницу принесут". А они более ста тысяч закупили. И мне думается, Александр Спиридонович, что не мешало бы на лето школьные бригады организовать. Ну помочь им, конечно, курсы открыть. Да ведь они...

Замковой чмокнул губами. Его вытянутое морщинистое лицо с выпуклыми глазами и большим мясистым носом выражало скуку.

- Плетёшь ты, прости господи, Моисеич, чепуху какую-то. Да что я с ними делать буду? - Зоотехник поморщился, будто горькое проглотил. - Утята, сами знаете, - штука нежная, а вы...

И он махнул рукой.

Председатель тяжело повернулся в кресле, посмотрел пристально и с каким-то сожалением на Замкового:

"До чего ж постарел человек душой, - подумал он. - Вон Моисеич старше его на пять лет, а душой моложе".

- Моисеич правильно говорит, - сказал он тихо. - В этом наше спасение. Вот именно - школьные бригады! Человек семь из младших, человека два-три из старших классов, и над ними за бригадира - учителя. Вспомни-ка своё детство, Данило Фёдорович. Небось тянулся за топором хворост порубить. Молоток хватал, гвозди, мастерил что-нибудь. Так ведь? Сердился, наверное, когда тебе не доверяли, а теперь сам...

- Рано им доверять-то, Александр Спиридонович, - глухо проговорил Замковой. - Ведь это не молоток и не гвозди, а живые существа...

- Вот, вот, живые! - отозвался председатель. - А ребята не живые? Смешно. Вот собрались мы тут, в годах уже, а в молодость верить не хотим. Так, что ли?

- У нас две веры, Александр Спиридонович, - проворчал Моисеич. - Ставь, председатель, на голосование!

- Погубят, - стоял на своём Замковой. - Всех погубят! Не возьму я эту мелюзгу.

- Ну знаешь... - начал председатель и не договорил.

Из коридора, осторожно, словно боясь побеспокоить, постучали в дверь.

- Да! - сказал председатель. - Войдите! Дверь открылась чуть-чуть, и кто-то шёпотом проговорил:

- Ну, входи, чего ты? Давай!..

- Нет, ты входи!..

Послышалась возня. Кто-то хихикнул:

- А вы подеритесь!

Председатель посмотрел торжествующе на Замкового, поднялся и, подойдя к двери, распахнул её во всю ширь. Он ликовал. Крупное лицо его расплылось в широкой, улыбке, глаза блестели.

- Входите, ребята, входите! В самое что ни на есть время пришли.

ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ДЛЯ "ЗАТРАВКИ"

Несколько дней Овсиенко ходил сам не свой. Общешкольное пионерско-комсомольское собрание постановило: "Вырастить в этом году сто двадцать тысяч уток, для чего в летние каникулы создать школьные бригады из успевающих учеников".

"Из успевающих"? А у него в табеле две двойки! Извёлся бы совсем мальчишка, да, спасибо, товарищи выручили, пожалели его, что он хоть и неуравновешенный, но всё-таки хорошо отличился по закупке яиц.

- Ладно, не горюй, - сказали ему ребята. - Мы тебя подтянем. Будешь утководом.

Только смотри, чтобы всё было, как надо!

- Ну что вы! Честное пионерское!.. - клялся Овсиенко. - Ну вот нисколечко не подведу!

Из колхоза в школу привезли фанеру, доски, гвозди. Мальчики надели фартуки, сунули за уши карандаши и превратились в мастеровых.

В школьных мастерских только и слышно было:

"Вжик-вжик!.." Летела стружка из-под рубанков, сыпались душистые опилки.

"Тук-тук!" - вколачивались гвозди. Росла горка ящиков для перевозки утят, укладывались в ряд кормушки и поилки. Дед Моисеич придирчиво осматривал готовую продукцию, надевал очки на нос, колупал обкуренными пальцами щели.