Борис Тихомолов - Кряка

- Э, была не была! - сказала Дина, нагнулась, сдёрнула с ног туфли, носки и, приподняв полы пальто, решительно шагнула в лужу. Подобрала утёнка, подержала в ладонях и сунула за пазуху. - Грейся!

В школе Дина вымыла под краном ноги, села обуваться.

Подружки спрашивали удивлённо:

- - Что, Динка, упала?

- Ой, нет, девочки, что я вам покажу! Пойдёмте в класс.

В классе Дину тотчас же окружили. Утёнок уютно сидел у неё в ладонях, попискивал, закрывал глаза. Смешной, хороший. Девочки по очереди брали его в руки, рассматривали, словно видели впервые.

- Девочки, давайте будем уток разводить. Породистых, - предложила Лида. - А то жди, когда инкубатор начнёт работать.

- Вот, вот, я об этом и хотела сказать! - обрадовалась Дина. - Я даже план придумала: соберём клушек и посадим. У меня три клушки будут: курица Пеструшка, курица Чернушка, курица Хохлатка...

Овсиенко, взобравшись с ногами на парту, взглянул поверх голов, закричал насмешливо:

- Ха! Вот это пла-ан! Кудах-тах-тах! Куд-ку-дах!..

Спрыгнув на пол, Овсиенко вылетел за дверь и там, в коридоре, заорал во всё горло:

- Ребята! У Динки план имеется - утят разводить!

Смешно растопырив руки, он закружился, заклохтал, подражая клушке:

- Клу-клу-клу-клу!..

Его тотчас же окружили. Уж очень он здорово умел передразнивать. Поклохтав, Овсиенко показал, как курица разгребает ногами навоз, ищет червячков, подзывает цыплят. Ребята покатывались со смеху.

Продолжая кривляться, Овсиенко пропел своего собственного сочинения песенку:

И пеструшечки И чернушечки Нам утят разведут, Наш отряд не подведут!..

Дина, прислушиваясь, оглянулась на дверь, взяла утёнка, сунула за пазуху. Губы её дрожали.

- Вот дурак! - сказала Люба Карнаух. Кто-то из девочек крикнул:

- Эй, "мозоль", замолчи сейчас же! Овсиенко выглянул из-за двери, осклабился до ушей, показал язык:

- Утятницы какие объявились! Хе!

Девочки зашумели разом, бросились в коридор:

- Эх, вы, и не стыдно! А ты, звеньевой, чего смотришь?

- А что? - огрызнулся Петя Телегин. - И посмеяться нельзя?

Краем глаза он видел: стоит Дина в классе, возле окна, склонила голову, водит задумчиво пальцем по подоконнику. Обиделась. Нехорошо получилось. Очень. А ведь Овсиенко из его звена. Мог бы и приструнить.

Прозвенел звонок. Ребята молча собрались в классе. Начался урок. Учитель зоологии Павел Андреевич, высокий, полный, с круглой лысой головой, поблёскивая толстыми стёклами очков, насторожённо шагал в проходе между партами. Он любил тишину и порядок. Сегодня порядка не было. Стоявший у доски лучший ученик мямлил, отвечал невпопад. Какой-то едва уловимый шумок пробегал по классу, и снова тишина. Что случилось?

За спиной движение и громкий мальчишеский шёпот:

- Динка, пекинскую утку за лето можно вырастить на два пуда! Займись.

Учитель резко повернулся, и в то же мгновение кто-то дерзко пропищал на весь класс:

- Пи-и! Пи-и! Пи-и!..

Все сорок учеников вздрогнули, разом склонились к партам. Павел Андреевич вскинул голову, гневным взором окинул класс.

- Что такое? - строго спросил он. - Это кто безобразничает?

И снова по классу:

- Пи-и! Пи-и!..

Звук исходил от парты, где сидела Дина. Странно. Хорошая ученица...

Учитель шагнул, всмотрелся. У Дины из-за пазухи, сквозь расстёгнутую пуговичную петлю, смешно выглядывал жёлтенький утиный носик.

Круглое лицо учителя расплылось в улыбке. Класс дрогнул от хохота. Павел Андреевич подошёл к раскрасневшейся от смущения Дине, тронул пальцем клювик:

- Он голодный. Иди отнеси его в живой уголок. Иди, иди, мне нужно вести урок.

На перемене девочки гурьбой побежали в живой уголок. Утёнок был помещён в коробку из-под обуви. Топая лапками по шуршащему дну, он деловито обследовал свой маленький дом. Останавливаясь в углах, потешно наклонял голову, нацеливался и клевал металлическую скрепку. Потом, поёжившись от холода, бежал отогреваться в другой угол, где Дина сделала для него уютное гнёздышко из ваты.

Конечно, только что вылупившийся утёнок не был невидалью для девочек. В каждом дворе каждое лето хлопотливая клушка водила за собой непослушную стайку утят. Но то были обычные утята с матерью, которая грела их, растопырив крылья, и искала пищу. А этот, этот был особенный. Без матери и даже без братьев - подкидыш, или упадыш, как назвала его Люба Карнаух.

- Давайте его воспитывать, - сказала Женя, Захарова. - Все вместе. . Дина фыркнула:

- Представляю, столько мам! Нет уж, лучше я сама.