Рик Янси - Печать Соломона

Рядом со мной возник Оп-девять. Застукал с поличным. Чтобы как-то его отвлечь, я показал на темную полоску на горизонте и спросил:

– Что это там?

– Египет, – ответил Оп-девять.

– Так мы в Средиземном море?

– Нет. Это Красное море.

Всего пять минут назад я прочитал на борту «Пандоры»: «Путешествия по Красному морю».

– Мне нужна какая-нибудь обувь, – сказал я.

Вообще-то, я довольно высокий парень, но Оп-девять был выше настолько, что я, глядя на него снизу вверх, видел черные волосы у него в носу.

Он никак не отреагировал, и я спросил:

– А что будет, когда мы доберемся до точки ввода?

– Будем ждать захода солнца. А с наступлением темноты совершим бросок к нексусу.

– Нексус… Это где-то в Египте?

– Это не название места, Кропп. Это нексус, ядро, суть. Нуклеус.

– Ага, понятно. А нуклеус чего?

– Повторного входа.

– Ух ты! Вряд ли ты поделишься информацией об этих Печатях. Давай сделаем так: ты ничего не говоришь и только киваешь или ртом дергаешь – короче, подаешь знак, что я на верном пути.

– Кольцо Соломона контролирует что-то находящееся внутри Святой Чаши. Судя по названию нашего корабля, с ним лучше не связываться. Майк стащил эти Печати и удрал с ними в египетскую пустыню, потому что не может просто взять и открыть Святую Чашу. У нас есть часов пять на то, чтобы добраться до нужного места, а это значит, что он не может открыть ее, когда ему вздумается. Возможно, для этого надо, чтобы правильно выстроились звезды, или Марс, например, оказался в созвездии Стрельца, или еще что-нибудь в этом роде.

Оп-девять ни разу ни кивнул и не дернул ртом, у него вообще не дрогнул ни один мускул на лице. Он просто стоял и смотрел на меня. Обутым я был бы немного повыше и не видел бы густой поросли у него в носу.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Оперативник-девять.

– Нет, как тебя по-настоящему зовут?

– По ситуации.

– Обещаю, я никому не скажу.

Оп-девять улыбнулся. Улыбка у него была не очень-то естественная, как будто ему было больно улыбаться.

– Я могу тебе сказать. Но тогда мне придется тебя убить.

– Это старая шутка.

– Я не шучу. – Оп-девять отступил на шаг и махнул в сторону носа корабля. – Идем, Кропп. Нам не следует тут светиться. И у моря есть глаза.

Мы вернулись в мою каюту. Я сказал, что у меня мерзнут ноги, а Оп-девять посмотрел на меня так, будто я говорю на суахили, то есть скорее было похоже, что это он говорит на суахили, а я – нет.

– У меня есть дела, – сказал Оп-девять и ушел.

А мне осталось надеяться, что одно из них решит мою проблему с обувью и носками. Я сел на кровать и глянул на свои ноги. Ногти пора и подстричь. У меня появился соблазн пообкусывать их, но я не делал этого с десяти лет, а некоторые привычки следует оставлять в прошлом.

Я принялся думать о том, что стало с Эшли после нашего спасения в Теннесси. Поправилась? Я испытывал к ней двойственные чувства. Эшли спасла мне жизнь, но в то же время обманывала – не рассказала, кто она такая и почему ее ко мне приставили. Откуда эти смешанные чувства? Какой она мне кажется – хорошей или хорошенькой?

Я делил агентов АМПНА на две категории: преппи, похожих на выпускников частных колледжей, образчиком которых был Майк Арнольд, и более грозных – стоиков, представленных Оперативником-девять. Этот тип был начисто лишен эмоций. Я даже подумывал, не является ли он живым воплощением «официально не признанных технологий», о которых еще в Лондоне упомянула Абигейл?

Может, он киборг? Нет, это было бы слишком. Но с другой стороны, я участвовал в охоте за волшебным кольцом, которое когда-то принадлежало библейскому царю Соломону, и верил во все это без особых проблем.

Дверь распахнулась, и в каюту вошла высокая загорелая блондинка с большими голубыми глазами, одетая в стандартный комбинезон АМПНА. Я встал, и первые секунды мы не могли произнести ни слова. Потом она шагнула вперед и обняла меня. Эшли приятно пахла. Сиренью. Правда, я точно не знал, как пахнет сирень, просто это было первое слово, пришедшее мне в голову. Она обняла меня, и я сразу подумал: сирень.

– Я хотела тебя поблагодарить, – сказала Эшли. – За то, что спас мне жизнь.

– Ладно, – сказал я, потому что понятия не имел, что еще сказать.

– И еще извиниться.

– За что?

– За то, что обманывала тебя там, в Ноксвилле.

– Ну, это у тебя такая работа.

– Да, такая работа, – кивнула Эшли.

– А что хранится в Святой Чаше? – Я решил, что если кто-то и может ответить на этот вопрос, то это Эшли.