Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

Солнышко Бодлер взглянула на Куигли, а потом на старшую сестру и одарила обоих широкой счастливой улыбкой, показав все свои впечатляющие зубы. Ей пришлось столько времени провести в обществе негодяев, и теперь она была рада побыть с людьми, по достоинству ценившими ее способности, благодарившими ее за труды и понимавшими ее манеру выражаться. Несмотря на то что Клаус остался у подножия водопада, Солнышко чувствовала, что снова счастлива в кругу семьи и что ее пребывание в Мертвых горах, весьма вероятно, кончится хорошо. Разумеется, она заблуждалась, но пока что младшая Бодлер улыбалась тем, кто тревожился о ней, – с одним из них она только что познакомилась, а вторую знала всю жизнь, – и ей казалось, будто она даже стала выше ростом.

– Счаст, – сказала девочка, и все, кто ее слышал, поняли, чего она им желает.

ЕСЛИ вы когда-нибудь увидите картинку, где изображен человек, которого осенила блестящая мысль, вы, вероятно, заметите, что над его головой нарисована лампочка. Разумеется, когда кого-то осеняет, лампочка в воздухе возникает далеко не всегда, однако изображение лампочки у кого-то над головой стало своего рода символом раздумий, – совершенно так же, как изображение глаза, к несчастью, стало символом преступлений и гнусного поведения, а вовсе не единства, не противопожарной безопасности и не начитанности.

Когда Вайолет и Куигли спустились обратно по скользкому склону замерзшего водопада, при каждом шаге вонзая в лед кошки-вилки, они посмотрели вниз и в последних лучах заходящего солнца увидели Клауса. Он держал над головой фонарик, чтобы помочь альпинистам не сбиться с пути, но вид у него был такой, словно его осенила блестящая мысль.

– Наверное, он нашел фонарик на пепелище, – сказал Куигли. – Такой же фонарик дал мне Жак.

– Надеюсь, ему удалось расшифровать тайну главного противопожарного вместилища, – ответила Вайолет и постучала канделябром у себя под ногами. – Осторожно, Куигли. Лед здесь тонкий. Лучше обойти это место.

– На пути вниз лед вообще стал тоньше, – заметил Куигли.

– Неудивительно, – сказала Вайолет. – Ведь мы его исковыряли вилками. Когда придет Фальшивая весна, этот склон наполовину растает.

– Надеюсь, что, когда придет Фальшивая весна, мы уже будем на пути к последнему убежищу, – отозвался Куигли.

– И я надеюсь, – прошептала Вайолет, и они не произнесли больше ни слова, пока не добрались до подножия водопада и не перебрались по льду туда, где стоял Клаус, освещая им путь своим фонариком.

– Рад, что вы целы, – сказал Клаус, взмахнув фонариком в сторону руин столовой. – Мне показалось, что лезть вам было очень скользко. Холодает, но можно устроиться за входом в библиотеку – ветра там почти нет.

Однако Вайолет настолько не терпелось рассказать брату о том, что они обнаружили наверху, что она не стала ждать.

– Там Солнышко! – сообщила она. – Солнышко наверху. Это она нам сигналила.

– Солнышко? – обрадовался Клаус, и глаза у него стали круглые, а улыбка – широкая. – Как она туда попала? У нее все хорошо? Почему вы не взяли ее с собой?

– У нее все хорошо, – заверила его Вайолет. – Она в плену у Графа Олафа, но у нее все хорошо.

– Он ее не обижает? – встревожился Клаус.

Вайолет помотала головой.

– Нет, – ответила она. – Только заставил ее заниматься готовкой и уборкой.

– Но она же совсем младенец! – ужаснулся Клаус.

– Уже нет, – сказала Вайолет. – Мы с тобой, Клаус, даже не заметили, как она выросла. Разумеется, для того чтобы делать всю грязную работу, она еще мала, но из-за всех наших несчастий она перестала быть младенцем.

– Подслушивать она уже может, – подтвердил Куигли. – Она уже разузнала, кто сжег штаб Г. П. В.

– Это два ужасных человека, мужчина и женщина, от которых исходит зловещая аура, – объяснила Вайолет. – Их даже Граф Олаф побаивается.

– А что они все делают там, наверху? – спросил Клаус.

– У них там злодейский съезд, – ответил Куигли. – Мы слышали, как они говорили про план по новобранцам и какую-то сеть.