Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

«Би-би !» – прозвучал громкий гудок, которым Граф Олаф из автомобиля напоминал Солнышку о том, что она должна делать. Солнышко поспешно открыла багажник, нашла пакет с чипсами и отнесла его в автомобиль.

– Что ты там копаешься, – сказал Олаф, вместо того чтобы сказать «спасибо». – А теперь иди и установи палатку, одну для меня и Эсме, а одну для труппы, чтобы мы могли немного поспать.

– А где будет ночевать ребенок? – спросил крюкастый. – Я не хочу, чтобы она спала в моей палатке. Я знаю, что маленькие дети могут подкрасться и украсть твое дыхание, пока ты сам спишь.

– Со мной она спать тоже не будет, – сказала Эсме. – Спать в одной палатке с ребенком не модно.

– Она не будет спать ни в той ни в другой палатке, – решил Олаф. – В багажнике есть большая кастрюля с крышкой. Она вполне может спать там.

– А для нее не опасно спать в кастрюле? – спросила Эсме. – Олаф, дорогой, если она задохнется, мы не завладеем состоянием.

– В крышке есть дырочки, так что ей будет чем дышать, а крышка предохранит ее от снежных комаров.

– Я никогда о таких комарах не слышал, – сказал Хьюго.

– Снежные комары – хорошо организованные препротивные насекомые, – объяснил Граф Олаф. – Они живут в холодных горах и очень любят жалить людей без всякой на то причины. Я всегда восхищался ими.

– Несть, – сказала Солнышко, что означало: «Я никаких таких насекомых снаружи не заметила».

Никто не обратил на нее внимания.

– А она не убежит, если останется без присмотра? – спросил Кевин.

– Не посмеет, – ответил Граф Олаф. – Но даже если она попробует, то мы легко догадаемся, куда она пошла. Мы ведь находимся на вершине. Мы сразу увидим, если непослушный ребенок исчезнет или если кто-либо придет вслед за нами. Здесь мы увидим все и всякого на мили вокруг.

– Эврика! – произнесла Солнышко раньше, чем поняла, что этого говорить не надо. Она имела в виду сказать что-то вроде: «А я как раз кое-что сообразила», но не сказала этого вслух.

– Кончай свое бормотание и берись за дело, противная девчонка! – сказала Эсме и захлопнула дверцу.

Солнышко услышала общий смех, хруст чипсов и медленно пошла к багажнику доставать палатки.

Часто бывает трудно разобраться со всеми этими тентами и распорками, когда хочешь правильно установить палатку. Именно по этой причине я всегда предпочитаю останавливаться в гостиницах или арендовать сдающийся замок, где есть надежные стены и горничная. Конечно, Солнышко испытывала дополнительные трудности оттого, что должна была все это делать одна, в темноте, и для нее все это было непривычно. Кроме того, она еще очень беспокоилась о брате и сестре. Но младшая из Бодлеров имела опыт в совершении Геракловых подвигов, то есть успешно делать невообразимо трудные вещи. Я уверен, вы знаете, если приходится делать что-то крайне трудное, чрезвычайно помогает, когда думаешь о чем-нибудь, что поддерживает тебя. Когда Солнышко оказалась, например, вовлечена в битву не на жизнь, а на смерть, она думала о брате и сестре, и это помогло ей победить отвратительную докторшу Оруэлл. Когда Солнышко выбиралась из шахты лифта в доме № 667 на Мрачном проспекте, она была мыслями со своими друзьями Квегмайр и думала о том, как спасти их, и вскоре долезла до пентхауса. Так что, когда Солнышко выгрызала зубами в замерзшей земле место для палаток, она тоже думала о чем-то вдохновляющем. Как ни странно, это было связано с тем, что сказал Олаф насчет возможности видеть все на мили и мили вокруг. По мере того как Солнышко собирала палатки и поглядывала на скользкий склон замерзшего водопада, она приняла решение не пытаться удрать от Олафа и его труппы. Ведь если с Коварной горы можно видеть всех и вся, то это означает также, что всякий, включая Вайолет и Клауса, может видеть и ее саму тоже.

ЭТА ночь была для Бодлеров черным днем. Собственно говоря, все ночи – это черные дни, поскольку ночь – это просто скверно освещенная версия дня, так как Земля все мчится и мчится вокруг Солнца, напоминая каждому из нас, что пора вылезти из постели и начать день с чашки горячего кофе или же с дешифровки секретного послания, сложенного в виде бумажного самолетика, который вылетел, к примеру, из зарешеченного окна десантно-разведывательного подразделения. Но в данном случае выражение «черный день» надо понимать как невеселое время в истории бодлеровских сирот, Г. П. В. и всех добрых, храбрых и начитанных людей во всем мире. Ясно, что Вайолет и Клаус Бодлер понятия не имели о катастрофе, разразившейся высоко в горах, в долине Главного перекрестка ветров. Они знали только, что слышат голос, который надеялись больше никогда в жизни не услышать.