Астрид Линдгрен: Приключения Эмиля из Лённеберги

После ужина Альфред пожаловался, что у него болит палец, всё дёргает и дёргает, сил нет, и тогда мама Эмиля развязала повязку, чтобы поглядеть, что там.

Ничего хорошего она не увидела: палец опух, воспалился и краснота поползла вверх по руке.

Глаза у Крёсе-Майи засверкали.

– Заражение крови! – воскликнула она. – Это очень опасно!

Мама Эмиля вынула бутылку раствора сулемы из шкафа и сделала Альфреду примочку.

– Если к утру не станет легче, придётся тебе поехать к доктору в Марианнелунд, – сказала она.

Всю ночь валил снег – над всем Смоландом бушевала метель, такая метель, какой никто и не припомнит, и наутро оказалось, что хутор Катхульт почти погребён под снегом. А метель всё не унималась. Снег валил и валил, и дул такой ветер, что из дому носа не высунешь. Ветер гудел и завывал в трубе – у-у-у! Да, такая метель бывает, может, раз в сто лет!

– Альфред весь день будет снег разгребать, – сказала наутро Лина. – А может, ему и браться за это не стоит, всё равно бесполезно.

Но Альфред не разгребал снег в этот день. Когда все сели завтракать, его место за столом пустовало, и вообще его никто ещё сегодня не видел. Эмиль забеспокоился. Он нахлобучил кепарик, надел толстую куртку из домотканого сукна и вышел из кухни. За дверью он взял лопату и стал быстро прокапывать дорогу к пристройке у сарая, где жил Альфред.

Лина увидела Эмиля из кухонного окна и удовлетворённо закивала.

– Эмиль всё-таки умница! Знает, что первым делом надо расчистить тропинку к сараю. Тогда можно озорничать со спокойной душой.

Глупая Лина, она не поняла, что Эмиль пробивается к Альфреду.

Когда Эмиль вошёл в каморку Альфреда, он удивился, до чего там холодно. Альфред не затопил печку. Он лежал на топчане и не хотел вставать. Есть он тоже не хотел.

– Не хочется, – сказал он.

Тут Эмиль ещё больше встревожился. Если Альфред не хочет есть, значит, он серьёзно заболел.

Эмиль растопил печь, а потом побежал за мамой. Она пришла, а с ней и все остальные – папа Эмиля, и Лина, и Крёсе-Майя, и сестрёнка Ида, все они встревожились за Альфреда.

Бедный Альфред, он лежал и дремал. Он был горячий, как печка, но его знобило. Красные пятна шли теперь по всей руке к плечу – глядеть было страшно.

Крёсе-Майя деловито закивала.

– Я вам говорю, такие пятна – это конец, теперь он умрёт.

– Да замолчи ты, – сказала мама Эмиля, но не так-то легко было заставить замолчать Крёсе-Майю.

Она знала не меньше полдюжины людей в одной Лённеберге, которые погибли от заражения крови, и принялась их перечислять.

– А теперь вот ещё и Альфред, – закончила она.

Она считала, что помочь ему можно только одним способом: состричь клок его волос, оторвать лоскуток от его рубашки и закопать всё это ровно в полночь к северу от дома, читая при этом заклинание. Вот она, например, знает очень надёжное, проверенное на опыте заклинание:

Но папа Эмиля сказал, что все заклинания насчёт чёрта произнёс сам Альфред ещё тогда, когда поранил себе палец, и что если надо что-то закапывать в полночь к северу от дома, то пусть Крёсе-Майя сама этим и займётся. Крёсе-Майя мрачно покачала головой:

– Ох-ох-ох, тогда, ясное дело, всё плохо кончится.

Эмиль рассердился не на шутку.

– Не причитай и не хныкай! – зло сказал он. – Альфред скоро поправится, это точно.

Тогда Крёсе-Майя сменила пластинку:

– Ну да, милый Эмиль, он выздоровеет, он скоро выздоровеет. – Для пущей убедительности она коснулась рукой Альфреда, который лежал неподвижно, и ещё раз громко подтвердила: – Конечно, ты поправишься, Альфред. Я в этом не сомневаюсь.

Но потом она поглядела на узкую дверь его каморки и пробормотала себе под нос:

– Не пойму, как протащат сквозь эту дверь гроб.

Эмиль услышал эти слова и заплакал. Он испуганно дёрнул отца за куртку:

– Надо отвезти Альфреда к доктору в Марианнелунд, как мама сказала.

Тут папа и мама Эмиля как-то странно посмотрели друг на друга. Из-за снегопада попасть в Марианнелунд не было никакой возможности, и они это понимали. Выхода не было. Но как сказать об этом Эмилю? Потому-то они и стояли, печально опустив глаза. Папа и мама Эмиля тоже очень хотели спасти Альфреда, но просто не знали, что можно сделать. Они молчали.