Астрид Линдгрен - Приключения Эмиля из Лённеберги

А папа Эмиля тем временем всё больше приходил в ярость. Он готов был разнести в щепы всю эту проклятую постройку! В бешенстве он принялся выворачивать карманы, надеясь найти там складной нож. Он хотел прорезать щель в двери и лезвием отодвинуть задвижку. Но тут он вспомнил, что ножик лежит в кармане его рабочих брюк, а сегодня он надел воскресные. Положение становилось безвыходным. Некоторое время папа Эмиля стоял неподвижно, тупо уставившись в дверь, и лишь шипел от злости. Нет-нет, он не ругался, он терпеть не мог разные бранные слова. Но стоял и шипел он, как змея, довольно долго и всё думал об Эмиле и об этом злосчастном плотнике Триссе, который даже не догадался в своё время прорубить в домике нормального окошка, а ограничился чем-то вроде слухового окна над дверью. Папа Эмиля сердито уставился на него – до чего же оно мало! – потом стукнул ещё несколько раз что было силы в дверь и в полном отчаянии сел. Ему ничего не оставалось, как ждать.

В домике Триссе было целых три сидячих места, и на одно из них папа Эмиля и сел. Он сидел, скрежетал зубами и в бешенстве ждал, что кто-нибудь в конце концов сюда придёт.

«Пусть это грех, но я убью первого, кто сюда явится», – думал он. Конечно, так думать было несправедливо и дурно, но, когда злишься, теряешь разум.

В домике Триссе было уже совсем темно, а папа Эмиля всё сидел и ждал. Но никто не приходил. Он слышал, как дождь стучит о крышу, и от этого звука ему стало ещё печальней.

Он распалялся всё больше и больше. И в самом деле, разве не обидно, что он сидит здесь в полной темноте и одиночестве, в то время как все остальные пируют за его счёт и веселятся в светлой комнате! Больше он ждать не намерен, он должен немедленно отсюда выбраться! Как угодно, но выбраться! Хоть через слуховое окно!

– Сейчас я лопну от злости! – сказал он вслух и вскочил на ноги.

В домике Триссе стоял ящик со старыми газетами. Он пододвинул его к двери и встал на него. К счастью, ящик оказался довольно большим, и папа Эмиля смог дотянуться до слухового окна. Он без труда выбил раму со стеклом и, высунув голову, стал звать на помощь.

Но на его крик никто не отозвался, зато дождь, который лил как из ведра, с силой забарабанил ему по затылку, ручейки воды потекли за шиворот, и это было не очень-то приятно. Но теперь уже ничто не могло его остановить, даже потоп, ему надо было немедленно отсюда выбраться.

С большим трудом просунул он в слуховое окно сперва руки, потом плечи и стал потихоньку лезть дальше, всё больше высовываясь. Но, когда он уже наполовину вылез наружу, он вдруг застрял. Застрял так, что ни туда ни сюда. Он как бешеный размахивал руками и ногами, но с места не сдвинулся ни на дюйм, а только опрокинул ящик, на котором стоял, и повис, бедняжка, в воздухе!

Как ты думаешь, что делает хозяин хутора, если он висит с непокрытой головой под проливным дождём? Он зовёт на помощь? Нет, не зовёт. Потому что знает лённебержцев. Он прекрасно понимает, что, если кто-нибудь увидит его в таком положении, он станет посмешищем для всей Лённеберги, а может, и для всего Смоланда до конца своих дней. Нет, он не будет звать на помощь!

А тем временем Эмиль, который вернулся в дом в том прекрасном настроении, которое бывает, когда ты выполнил порученную тебе работу, просто из кожи вон лез, чтобы повеселить сестрёнку Иду. Ей очень скучно так долго сидеть тихо, подумал Эмиль, а потому он повёл её в прихожую, и они развлекались здесь тем, что мерили по очереди все галоши. Галоши стояли в ряд вдоль стены, огромные и маленькие, и сестрёнка Ида визжала от восторга, когда Эмиль с важным видом расхаживал в галошах пастора и всё повторял «таким образом» и «кроме того», точь-в-точь как пастор. В конце концов галоши оказались разбросанными по всей прихожей, и Эмиль, любивший порядок, решил их сложить все вместе: посреди передней вмиг выросла огромная гора из галош.

И тут Эмиль вдруг вспомнил про Свинушка, которому обещал принести на ужин объедки с праздничного стола. Он сбегал на кухню, свалил всё, что там нашёл, в миску и с миской в одной руке и фонарём в другой выскочил во двор. Дождь по-прежнему лил как из ведра, но он смело шёл в темноте, чтобы порадовать своего поросёночка.

И вот тут-то – о, я содрогаюсь, когда об этом думаю! – тут он увидел своего отца! И отец увидел его. Ох, как это было страшно!

– Беги за Альфредом, – зашипел папа Эмиля. – И вели ему взять с собой кило динамита. Я хочу, чтобы домик Триссе сровняли с землёй!