Алексей Дорохов - Про то, чего нет

Особым уроком у нас, как и во всех других средних и начальных учебных заведениях, был закон божий. В класс приходил не учитель, а толстый священник в лиловой шелковой рясе, с тяжелым позолоченным крестом на груди и заставлял нас зубрить наизусть «символ веры» и целые страницы из евангелия и других «божественных» книг. А тех, кто сбивался в ответе, он пребольно стукал по лбу своим массивным золотым крестом.

По воскресеньям мы должны были отстаивать длинную утреннюю обедню, в церкви, и классные надзиратели зорко следили, все ли ученики явились. Перед пасхой полагалось всю неделю ходить в церковь на вечерние службы, а затем исповедаться — рассказать священнику о всех своих грехах, и затем причаститься.

А не побываешь на исповеди, не сходишь к причастию — не переведут в следующий класс, а то и вовсе исключат из гимназии, да еще с «волчьим билетом». А с ним ни в какую другую гимназию тоже не примут.

Вот так без повиновения церкви человек не мог в те времена сделать ни шага от рождения и до смерти.

В 1913 году в России была проведена перепись населения. Записывали, кто где живет и чем занимается. И оказалось, что народ содержит за свой счет сотни тысяч божественных тунеядцев — епископов, священников, дьяконов, дьячков, псаломщиков. И хотя жили все они безбедно, царская казна подбрасывала им на разные церковные дела еще десятки миллионов рублей!

Церковники, конечно, не оставались в долгу. Они не уставали твердить молящимся:

— Рабы, повинуйтесь своим господам!

— Нет власти, которая не была бы от бога!

— Бога бойтесь, царя чтите!

А если появлялся смелый человек, который, видя народную нужду и притеснения, подымал людей против богатеев и самого царя, церковь объявляла такого человека богоотступником и яростно проклинала его.

Так были всенародно прокляты мужественные вожди крепостных крестьян и холопов, восставших против бояр и воевод, — Степан Разин и Иван Болотников. Был предан церковному проклятию — анафеме — и Емельян Пугачев, возглавивший восстание крестьян Поволжья и рабочих Урала против царских губернаторов и заводских правителей.

Уже в нашем веке, 22 февраля 1901 года, церковь прокляла великого русского писателя, гордость и славу нашей Родины, Льва Николаевича Толстого лишь за то, что в своих произведениях он вскрывал ложь и ханжество. А когда Толстой умер, запретила похоронить его на кладбище.

Верно служа царям, церковники усердно помогали жандармам и охранникам выслеживать революционеров. Для этого они подло использовали обряд исповеди.

Человек искренне верил, что все сказанное им священнику на исповеди останется тайной и будет известно только богу. А тот, которому он доверчиво открывал душу, немедленно бежал к исправнику или приставу и доносил обо всем услышанном.

Таким шпионом в рясе был, например, петербургский священник Петр Мысловский. По распоряжению царя Николая I его беспрепятственно пропускали в казематы Петропавловской крепости, где томились до суда арестованные декабристы, и он хитро выпытывал у революционеров сведения об их сторонниках и друзьях.

Служители бога были верными союзниками не только царского правительства. В монастырях и церквах особый почет был богатым и сильным.

На словах священники уверяли прихожан, что перед богом все равны. А на деле во время церковной службы ближе всех к алтарю стояли те, кто побогаче: в селах — семьи помещиков, торговцев, кулаков, в городах — фабриканты, заводчики, крупные купцы, важные чиновники, царские генералы. А бедняков и в церкви оттесняли подальше, к дверям.

Заботливо опекала церковь своих покровителей и после их смерти. За щедрую плату священники проводили специальные заупокойные молебны и настойчиво упрашивали бога простить важному покойнику все его грехи, сколько бы он их ни натворил, и как-нибудь, по дружбе, перевести его из ада в рай.

Бедному человеку заказать такой молебен было, конечно, не по средствам. Поэтому вызволять его из ада было некому.

В каждой церкви продавали во время службы восковые свечи. Их полагалось зажигать перед иконами в качестве жертвы богу. Считалось, что богу чрезвычайно приятно видеть такое уважение. За это он может обратить внимание на томящегося в аду покойника, наследниками которого поставлена свеча, и облегчить его муки.

Свечи продавались разные — дорогие и дешевые. Только от торговли свечами церковники получали до революции больше четырнадцати миллионов чистой прибыли в год.