Эдит Несбит - Мокрое волшебство [litres]

– Это Башня Астрологов. Там сидят мудрецы и наблюдают за звездами.

– Но здесь, в глубине, не видно звезд.

– Нет, видно. В башне есть телескопы, зеркала и приборы, делающие воду прозрачной. Тут живут мудрейшие люди страны – все, кроме профессора конхиологии. Он самый мудрый из всех. Он изобрел сети, в которые вас поймали… Вернее, создание сетей было одним из знаний, которые он не смог забыть.

– Но кому пришло в голову использовать их для поимки пленных?

– Мне, – гордо ответил Ульфин. – За это меня представили к стеклянной медали.

– У вас есть стекло?

– Иногда стекло тонет, знаете ли. Оно очень ценное. Мы на нем гравируем. Вот библиотека – миллионы каменных табличек. Рядом с ней находится Дворец народных развлечений… А это сад матерей, туда они ходят отдыхать, пока их дети учатся в школе… Вот одна из наших школ. А вот и здание Государственного архива.

Хранитель архива принял их с серьезной учтивостью. Ежедневные посещения Ульфина приучили детей к внешности Глубинного Народа, и странные печальные лица больше не казались им ужасающими. Громадный зал, где на выбитых в отвесной скале полках хранились таблички с выгравированными записями мира глубин, был изумительным и впечатляющим.

– И что же вы хотите узнать? – спросил хранитель, откатывая в сторону несколько камней, которые он им показывал. – Ульфин сказал, что-то особенное.

– Почему началась война? – выпалил Фрэнсис.

– Почему ваши король и королева так отличаются от остальных жителей вашего мира? – спросила Мавис.

– Война, – начал хранитель архива, – началась ровно три миллиона пятьсот семьдесят девять тысяч триста восемь лет назад. Глубинный всадник, соскочив с морского конька, наступил на хвост спящему жителю Морелэнда. Он не извинился, потому что дал обет молчать год и один день. Если бы народ Морелэнда подождал, глубинный всадник объяснился бы, но они сразу начали войну. Конечно, после этого нельзя было требовать от него извинений. И с тех пор война продолжается, продолжается, продолжается и продолжается.

– И никогда не прекратится? – спросил Бернард.

– Нет, пока мы не извинимся. А мы, конечно, не можем этого сделать, пока противники не узнамют причину войны и не поймут, что она началась не по нашей вине.

– Какой ужас! – воскликнула Мавис. – Значит, все здесь воюют без причин?

– Вот именно, – согласился хранитель. – А ваши земные войны ведутся из-за чего? На ваш второй вопрос мне бы не следовало отвечать – да только я знаю, что вы забудете ответ, когда Чаша Забвения начнет действовать, хотя Ульфин сказал, что зелье еще не сработало. Итак, наши король и королева не здешние. Когда-то мы были республикой, но президенты, все их друзья и родственники оказались такими высокомерными и жадными, что мы решили сделаться монархией. Чтобы не допустить зависти, мы доставили сюда двух самых красивых земных людей, каких только смогли найти. Они добились огромного успеха, а поскольку у них нет родственников, это оказалось к тому же гораздо экономнее.

Когда хранитель любезно удовлетворил любопытство пленников, принцесса вдруг спросила:

– Не могли бы мы изучить конхиологию?

– Почему бы и нет? – дружелюбно отозвался хранитель. – Завтра у профессора приемный день.

– А разве нельзя отправиться туда сегодня? – настаивала Фрейя. – Просто чтобы договориться о времени, сроках и прочем?

– Если дядя разрешит тебя туда проводить, я так и сделаю, потому что для меня величайшее удовольствие выполнять все твои пожелания, – заявил Ульфин.

Дядя Ульфина выглядел слегка встревоженным, но сказал, что, по его мнению, нет ничего плохого в том, чтобы навестить профессора.

И вот они отправились в дорогу. Она оказалась долгой для тех, кто не родились тюленями, но были вынуждены передвигаться на манер этих очаровательных и умных животных. Только принцесса Морелэнда чувствовала себя непринужденно. Но когда они тащились мимо строения такой длины, как путь отсюда до конца Майл-Энд-Роуд (Ульфин сказал, что это кавалерийские казармы), из окна высунулся молодой человек и окликнул:

– Приветик, Ульф!

– И тебе приветик, – отозвался Ульфин и, подойдя к окну, начал о чем-то шептаться с юношей.

Через две минуты высунувшийся из окна молодой кавалерийский офицер отдал приказ, и почти тотчас из-под арки ворот вынырнуло несколько великолепных морских коньков в богатой сбруе. Трое детей сели верхом, и собравшуюся на улице толпу позабавил вид людей в хвостах-оковах, скачущих верхом на боевых конях морских пехотинцев. Но смех этот не был злорадным. А езда на коньках действительно имела преимущества для усталых хвостов тюленей-любителей.