Эдит Несбит - Мокрое волшебство [litres]

– Почему вы не нажали на свои жемчужные пуговицы? – спросила принцесса.

Выслушав объяснение, Фрейя сказала:

– Мудрые дети. Но в любом случае все мы должны принять зелья, которые не дадут вам потерять память.

– Я не приму, – ответила Кэти. – Я не хочу ничего помнить. Если я потеряю память, то забуду, как боюсь. Пожалуйста, позволь мне забыть!

Она умоляюще прижалась к принцессе.

– Может, так будет лучше, – шепнула принцесса Мавис, и Кэти разрешили поступить по-своему.

Остальные едва успели проглотить зелья, как пехотинец бросил сеть на огромный стол, словно вырезанный из одного огромного алмаза, и распростерся лицом вниз. Так он приветствовал свою повелительницу.

– Пленники, ваше величество, – сказал он, вставая. – Четверо молодых из Верхнего Народа…

Он повернулся к сети и резко замолчал, а потом сказал изменившимся голосом:

– Там есть еще кто-то… Ее не было, когда мы пустились в путь, клянусь.

– Открой сеть, – сказал сильный, приятный голос, – и прикажи пленникам встать, чтобы я могла взглянуть на них.

– А если они сбегут, любовь моя? – встревоженно произнес другой голос. – А может, они кусаются.

– Глубинница, – сказал первый голос, – ты и четыре моих женщины будьте наготове. Хватайте пленных одного за другим и держите, ожидая моего королевского соизволения.

Сеть открыли, большие сильные руки схватили Бернарда, оказавшегося ближе всех к горловине, и удержали его в вертикальной позе на столе осторожно, но очень твердо. У всех пленных были хвосты, поэтому никто из них не мог стоять.

На троне перед столом сидела высокая, величественная королева, очень красивая и очень печальная, а рядом с ней – король (дети узнали царственных особ по коронам), не такой красивый, как его жена, но все-таки сильно отличающийся от неуклюжего, тяжеловесного Глубинного Народа. Король тоже выглядел грустным. Расшитые драгоценными камнями одеяния правителей были сотканы из богатейших морских водорослей; короны их были верхом изысканности. Трон, вырезанный из одного чистого кроваво-яркого рубина, украшали топазы и аметисты, его прикрывал балдахин из зеленых поникших водорослей.

Королева встала, спустилась по ступеням трона и пошепталась с женщиной по имени Глубинница. Глубинница, в свою очередь, шепнула что-то четырем другим крупным леди, которые тоже держали по пленнику.

С ужасающей слаженностью все пятеро принялись за дело: одним ловким движением снимали волшебный мундир, другим – такой необходимый хвост. Принцесса и четверо детей стояли теперь на столе на ногах.

– Какие забавные мелкие создания, – заметил король без всякой злобы.

– Тише, – сказала королева, – может, они понимают, что ты говоришь. Уж эта девчонка из Морелэнда точно понимает.

Дети пришли в ярость, услышав, как неуважительно отзываются об их принцессе. Но сама Фрейя осталась невозмутимо спокойной.

– А теперь, – продолжала королева, – прежде чем мы сотрем твои воспоминания, ответишь на мои вопросы?

– На некоторые – да, на другие – нет, – отозвалась принцесса.

– Это человеческие дети?

– Да.

– Как они попали под воду?

– Волшебство Морелэнда. Вам не понять, – надменно заявила принцесса.

– Они сражались против нас?

– Да! – воскликнули Бернард и Мавис, прежде чем Фрейя успела ответить.

– И успешно сражались, – добавил Фрэнсис.

– Если вы расскажете нам о боевой силе жителей Морелэнда, вам вернут ваши хвосты и мундиры и освободят. Расскажете?

– Как можно? – возмутилась принцесса. – Я жительница Морелэнда и принцесса королевского дома. Такие не предают свою страну.

– Полагаю, это правда, – сказала королева и, немного помолчав, велела: – Принесите Чашу Забвения.

Содержимое Чаши Забвения оказалось необычайно вкусным. Как ириски и кокосы, ананасовое мороженое, сливовый пирог и жареный цыпленок с легким привкусом лаванды, розовых листьев и ароматом самого лучшего одеколона. На вечеринках детям случалось пробовать сидр и шампанское, и им не понравилось ни то ни другое, но зелье забвения было восхитительным. Его подали в опаловом кубке туманно-розовых, жемчужных, зеленых, голубых и серых оттенков, с выгравированными по бокам изображениями прекрасных спящих людей. Кубок переходил из рук в руки. Когда из него отпивали достаточно, господин Верховный Виночерпий – очень красивая, сдержанная на вид рыба – отводил кубок от губ и, зажав в плавниках, передавал следующему. И так, один за другим, все выпили по глотку. Кэтлин пила последней.