Келли Гардинер - Феникс [litres]

– Что значит бомба?

Кристофер удивлённо поднял бровь.

– У вас нет бомб?

– Я не знаю этого слова.

– Вот счастье-то, – пробормотал мальчик, плотнее закутываясь в противный мех. – Бомба – это… Не знаю, как объяснить. Это такой металлический огненный шар, который лопается и разрушает всё вокруг.

– А, ясно, – кивнул Лангсверд. – Как греческий огонь? Я слышал об этом чуде. У тебя оно есть? Умеешь такое делать?

– Нет, не умею, – покачал головой Кристофер.

«А если бы и умел, ни за что вам бы не рассказал. Викинги, вооружённые бомбами, – только этого не хватало!»

Его осенила внезапная догадка. Сморщившись от боли, он потёр шишку на голове.

– Если вы не знаете этого слова, – начал мальчик, – понятны ли вам все остальные мои слова?

– В основном да, – кивнул Лангсверд. – Но кое-что из того, что ты говоришь, мне не ясно.

– Но если вы викинг… Простите – дан… Откуда вы знаете мой язык?

– Ты и в самом деле обманщик, – резко произнёс Лангсверд. – Я отродясь не говорил ни на одном языке, кроме собственного, и не собираюсь.

– Тогда как мы понимаем друг друга?

– Ты, разумеется, говоришь с акцентом, но он не такой уж сильный. По крайней мере, я тебя понимаю.

– Я говорю на языке викингов? – изумился Кристофер.

Лангсверд уставился на него так, словно впервые увидел.

– Твоя глупость совсем не смешна, маленький Локи. Ложись и спи.

Кристофер честно пытался. Он устал и был напуган, голова раскалывалась, да и всё тело болело. Контузия. Вот в чём дело. Может быть, он сейчас лежит в госпитале без сознания. Встревоженные родители сидят у его постели, а медсёстры суетятся рядом. Наверное, он бредит и скоро очнётся. И тогда мама заплачет от радости, а папа похлопает его по плечу, и ему разрешат несколько дней спокойно полежать дома.

Кто-то поблизости громко пукнул.

Нет. Земля под ним была холодна, а шкура царапала голые ноги. Это всё совершенно реально. Он здесь. Утром у него на голове вздуется огромная шишка. И ему надо вырваться из плена. Как можно скорее.

Перед рассветом стало ужасно холодно, но наконец мягкий розовый свет окрасил каменные стены. Теперь Кристофер мог видеть окрестности, но это не сильно помогло. Река была шире, чем знакомая ему Темза, на противоположном берегу росла трава, а дальше виднелись холмы и лес. Люди вокруг позёвывали, рыгали и постепенно поднимались на ноги, что-то ворча себе под нос. Кто-то развёл костёр, оказавшийся одним из многих десятков, горевших сейчас на берегу реки, за старыми стенами. Это был не тот лагерь небольшого отряда викингов, который он видел ночью. Вокруг были сотни лагерей. Огромная армия.

У берега покачивалась длинная вереница кораблей с аккуратно свёрнутыми парусами и сложенными вёслами. Это были узкие ладьи, прекрасные и быстрые, как стрела. На носу каждого вырезаны свирепые рычащие морды.

– Это тебе, маленький Локи.

Лангсверд сунул ему в руку что-то, когда-то, наверное, бывшее хлебом.

– Спасибо, – Кристофер покрутил корку в руках. – Что это?

– А на что похоже?

– На кусок дерева.

Лангсверд рассмеялся:

– И на вкус тоже. Мы далеко от дома, и у нас нет пекарей. Окуни в молоко и, по крайней мере, сможешь жевать. – Он протянул Кристоферу деревянную миску.

Кристофер принюхался.

– Оно скисло.

Лангсверд заглянул в миску.

– Как по мне, нормальное.

– Вы понюхайте.

– Не хочешь? Тем лучше. – Лангсверд забрал у него миску и залпом выпил молоко. – Теперь сам решай – ломать зубы или голодать. Это научит тебя не пренебрегать сделанными от души подарками.

– Но я…

Лангсверд швырнул миску Ивару и зашагал прочь. Верзила ухмыльнулся.

– Паршиво ты сделал, маленький Локи. Думаешь, у нас тут полно еды? Лангсверд эту миску выменял на курицу специально для тебя.

Кристофер смотрел вниз, на ломоть хлеба. Он попытался отломить край, но тот был твёрд как камень.

– Я очень раскаиваюсь.

– Ещё бы ты не раскаивался! – ответил Ивар. – Хильдра Лангсверда нельзя злить.

– Я постараюсь больше так не делать.

Кристофер огляделся. Проснулся уже весь лагерь. Люди зевали, потягивались и тихо переговаривались.

– А где у вас туалет? – спросил мальчик.

– Где что?

– Ну, место, где можно пописать.

– Стена тебя чем-то не устраивает?

– Фу-у-у! Это же исторический памятник. На неё нельзя мочиться.

– Ничего не понял, – пожал плечами Ивар. – И плевать я хотел. Не нравятся наши обычаи – можешь не есть и не справлять нужду. Посмотрим, сколько продержишься.