Ксения Сергеева - Провожатый

Сэм качнул ногой, с легкой тоской посмотрел на многочисленные фотографии, кивнул. Пальцы его все еще сжимали дневник матери, мягко поглаживали теплую кожу переплета.

— Но он не спас маму…

— Миледи была так далеко, — Хоппкинс сглотнул ком, подступивший к горлу, он ждал этих слов Сэма.

— Но разве нельзя было привезти ее сюда? — Сэм упрямо боролся со слезами, вдруг набежавшими на глаза.

— Нельзя, никак нельзя, сэр… Дом не спасет того, кому пришла пора уходить, дом бережет тех, кто еще должен жить…

— Моя мама должна жить! — Сэм вскочил, схватил первую попавшуюся фотографию, на ней кто-то истерично охнул. — Моя мама должна жить не так! Она… она…

— С-с-сэр Чедвиг, — Шайн поднялся со своего стула, подошел к Сэму, пригладил кончиками пальцев его взлохмаченные волосы, — не хотите ли поговорить с наш-ш-шей Полли?

Сэм взглянул в искрящиеся синие глаза домового, что-то в них растопило лед обиды, слезы заструились по щекам. Сэм кивнул. Шайн, кряхтя и сутулясь, забрался в недра одного из шкафов, доставая алую коробку, она слабо вибрировала в хрупких пальцах; Сэм приоткрыл рот.

— Открывайте, сэр, а мы, пожалуй, выкурим по сигаре, не так ли, Шайн?

— Верно, ка-а-ак это верно…

Домовой бесшумно прикрыл за собой дверь, оставляя Сэма наедине с неожиданным даром. Мальчик приоткрыл крышку. Фотографии, много фотографий, на которых — его мать: в детстве, в юности, взрослая. Фотографии, которых Сэм никогда не видел. Он перебирал карточки, сидя на полу, вглядывался в каждую из них подолгу, не замечая ничего вокруг. Многочисленные родственники с других изображений притихли.

— Уилл, мальчик мой, — Сэм вздрогнул, его так давно не называли первым именем, — здравствуй.

Полли смотрела на него, чуть склонив голову набок. За ее спиной шуршали кусты можжевельника, ветер шевелил подол белого платья и кружевные ленты, удерживающие волосы. Сэм даже почувствовал, как солнце, освещающее лицо матери, печет ему затылок.

— Мама…

— Да, мой хороший, мама с тобой…

— Почему, мама?..

— Потому что ты смелый мальчик, Уилл, потому что ты сможешь со всем справиться…

— Я не хочу без тебя, мама!

— Тише, дорогой, разве бабушка не говорила тебе, что джентльмену не полагается кричать?

— Бабушка…

— Она определенно не погладит тебя по голове, — Полли улыбнулась понимающе, настолько тепло и искренне, что Сэм прикусил губу. Ему захотелось броситься к ней, обнять, прижаться к животу и вот так стоять, стоять, стоять в зарослях можжевельника, пока отец со смехом не отнимет его от матери, начав кружить в воздухе, обнимая. Сэм смахнул слезы.

— Ты никак не можешь вернуться?

— Прости меня, Уилл, но не могу. Однажды мы с тобой обязательно встретимся. А пока… пока запомни, я всегда с тобой, ты не можешь меня увидеть, но знай, что я рядом.

— Где? — Сэм растерянно оглянулся. На него смотрели сотни фотографий. Тетушка Зильда сдержанно высморкалась, тихо покашливая, неизвестный старик опустил глаза.

— В твоем сердце. Ты уже доказал сегодня, что оно бесстрашное и доброе.

— Это потому что ты там?

— Это потому что там я, твой папа, твоя бабушка, все те, кто очень любит тебя.

— Мамочка…

— Нам пора прощаться, Уильям, — Полли аккуратно убрала за ухо непослушную прядку волос, сосредоточенно поправила перчатку. — Мне нужно еще кое-что сделать, это важно.

— Мама! Подожди! А тот человек… Человек, который хотел напасть на тебя, когда ты была маленькой! Ты помнишь его?

Полли нахмурилась, подняла настороженный взгляд на Сэма:

— Послушай, малыш, это было очень давно. Тот человек ушел и больше не возвращался…

— Но я хочу, чтобы…

— Тише, мальчик, не призывай неприятности на свою голову, забудь об этом, разве ты хочешь, чтобы я волновалась?

— Нет, конечно, не хочу!

— Тогда будь хорошим мальчиком, — Полли снова улыбалась. — Ты же позволишь мне поговорить с Шайном и Хоппкинсом наедине, верно?

— Д-да, конечно… Хоппкинс, идите сюда скорее! — крикнул Сэм, не отрывая взгляда от фотографии. — Мы ведь поговорим с тобой еще?.. Когда-нибудь… Пожалуйста.

— Если это будет тебе необходимо, Уилл, — Полли приложила пальцы к губам, отправила воздушный поцелуй сыну. — До встречи, мой мальчик. И веди себя достойно. Как настоящий сэр Чедвиг.

— Конечно… Я люблю тебя, мам…

— И я люблю тебя, малыш. А теперь иди-ка, выпей немного чая. Нет ничего лучше от волнений, чем прекрасный черный чай.

Сэм нехотя поднялся, вложил фотокарточку в руки Шайна и выбежал за дверь. Там, в темноте и тишине, он долго вслушивался в биение сердца: там живет мама… Тактичные светлячки ночником висели невдалеке. Сэм улыбнулся им, оперся спиной о стену и закрыл глаза. Он чувствовал себя спокойным, сильным и взрослым.