Мила Нокс - Игра в сумерках

Санда осеклась, увидев окровавленную Лизу. Теодор бросился к тете, но та уже еле дышала. Она даже не могла поднять голову. Лиза устало взглянула на Теодора, и тот почувствовал, как сердце в его груди забухало так тяжело, что казалось, оно перекачивает вязкий цемент, а не кровь. Ему стало очень больно, и боль эта доносилась из правой стороны груди.

Лиза приоткрыла сухие губы и еле слышно выдохнула:

– Мех…

Теодор опомнился. Он стоял на коленях перед тетей, и его руки омывали струи крови. Шкура лежала на полу в темной луже. Теодор поднял ее и набросил на Лизу. Та сипло втянула воздух и прикрыла глаза. В следующее мгновение тело ее преобразилось. Санда стояла, разинув рот, глядя, как женское лицо удлиняется, а кончик носа, чернея, вытягивается вперед. Кожа Лизы поросла шерстью, руки и ноги укоротились и превратились в лапы.

Лиса тяжело вздохнула, посмотрела в глаза Теодора и умерла.

Теодор не знал, как дошел до выхода. Он не мог уже нести Лизу потому, что они спешили, и лишний груз бы их задержал. Вдобавок ей ничем нельзя было помочь. Нежительница умерла. Теодор шел, как в бреду. Санда что-то кричала на ухо, шипела и тащила скорее на выход, но он в глубоком шоке ничего не соображал. Сейчас он даже желал того, чтобы память его стала как чистый лист бумаги.

Он едва познакомился с Лизой, узнал, что она – его тетя. И тут же потерял ее. Лиза не зря говорила о своем будущем: словно знала, что из клетки Вангели ей никогда не выбраться.

Теодор вышел наружу, его обдуло ветром, и он увидел треххвостую комету. Вдыхать ночной воздух ему было больно. Теодор ощутил ярость. Это было не скверное настроение, не негодование и даже не злость. Он чувствовал настоящую ярость, которая забурлила внутри живота как кипящая вода. Он чувствовал, как отрываются пузырьки и прожигают легкие. Как он вздрагивает от каждой мысли, едва в памяти встает окровавленная Лиза.

Вангели. Это все он.

Его родной отец, который дал Теодору не только жизнь, но и кровь, и даже истинное имя. Кристиан Вангели. Ненавистник нежителей, садист, считающийся только со своими законами. Не признающий иных. Вангели – вот причина всего. Смерти Лизы. Того, что Теодор ощущал эту ужасную, раздирающую внутренности, горечь. Он совсем забыл о Макабре, но теперь, выйдя на улицу, вспомнил.

Вангели хочет победить и открыть Дверь. Отец жаждет добыть по ту сторону Двери нечто, что исполнит его желание – уничтожить нежителей. Теодор задрожал, по его телу пробежала волна паники. Волосы зашевелились от ужаса, когда он осознал, что Шныряла, тетушки-мороайки, все его знакомые, которые были с ним этот месяц, просто исчезнут. Кладбище превратится в безжизненное место, каким и должно быть.

Теодор не хотел этого допустить. Он должен получить ключ, последовать за мэром и остановить его.

Теодор решительно двинулся на запад, хотя понимал, что скоро полночь. Он видел вдали башню с часами. Оставались какие-то минуты. Теодор отбросил сеть и, не обращая внимания на испуганный крик Санды, побежал. Ветер засвистел в ушах.

Он чувствовал, что не успевает. Нет, знал: до кладбища еще далеко, ох как далеко. Тео поднажал со всей силы, ноги спотыкались о камни, но Теодор бежал к холму, где его ждал отец и ключ.

Полночь близко. Он не успеет. Ему никогда не успеть.

Время превратилось в воздух, который заискрился вокруг звездами, огнями города и фейерверками, и Теодор вдыхал эти секунды, чувствуя, как с каждым глотком ветра он расходует бесценный запас.

Ночной ветер обдувал лицо и сносил волосы назад, но Теодор бежал, бежал и бежал, не обращая внимания ни на боль в сердце, ни на каменную тяжесть ног и горе. Он превратился в стрелу и не задумывался ни над чем. Даже над тем, что такого сильного ветра быть не может.

Позади раздался голос:

– Эй, тебя подвезти?

Теодор споткнулся от неожиданности и грохнулся на землю. Голос доносился с неба. Тео поднял голову и увидел…

– Маска!

Наездник, сидя верхом на волшебном коне, гарцевал в паре метров над Теодором. Тео ощутил, как в сердце вспыхнуло ликование.

– Санду принес вихрь, и я слышал, что она сказала… Санда вернулась. Дика не знала, что с тобой стряслось, – пропал и все. А тут едва услышала – разве что сознание не потеряла. Сразу послала за тобой.

Шныряла! Теодор исполнился такой благодарности, какую, наверное, век не испытывал, да и не испытал бы, если бы соревнование не столкнуло его со Шны… «С Дикой», – поправился Теодор. Она была действительно его другом, как и Санда! И даже Маска – ведь он прилетел за ним в последний момент…