Лоис Лоури: Вестник

— У тебя есть еще эта мазь на травах? — спросил Мэтти.

Кира достала ее из кармана и протянула ему. Он закатал рукава и стал изучать свои руки. Вся кожа была испещрена узором из воспаленных рубцов и сочащихся нарывов.

— Это от сока, — сказал он и стал мазать свои раны.

— Видимо, мой свитер толстый и защищает меня. Больно?

— Нет, не очень, — соврал Мэтти. Он не хотел ее беспокоить, хотя боль была невыносимая, руки горели огнем. Приходилось задерживать дыхание и прикусывать язык, чтобы не закричать.

В какой-то момент он подумал, что мог бы воспользоваться своим даром и извести жгучую сыпь на руках. Но он знал, что делать этого не следует. Он потратит слишком много сил, растратит свой дар, как говорил Вождь, и они пойдут медленнее. А им надо было двигаться дальше. Вокруг творилось что-то настолько жуткое, что Мэтти боялся даже думать об этом.

Кира ни о чем не догадывалась. Она никогда до этого не заходила так далеко в Лес. Ей было тяжело на второй день, но она не знала, что так быть не должно. Не понимая, какую боль испытывает Мэтти, она даже нашла повод пошутить.

— Слава богу, мой клематис не такой густой и растет не так быстро, — сказала она со смешком. — А то бы дверь не могла открыть.

Мэтти раскатал рукава поверх болезненных ожогов и вернул мазь Кире. Он заставил себя улыбнуться.

Шкода скулил и дрожал.

— Бедненький, — сказала Кира и взяла его на руки. — Ты что, испугался? На тебя капнул сок?

Она передала его Мэтти.

Ран у щенка не было, но Шкода не хотел идти. Мэтти спрятал его за пазухой; подогнув неуклюжие лапы, щенок свернулся у него на груди. Мэтти чувствовал, как крошечное сердце бьется рядом с его сердцем.

— Что это за запах? — спросила Кира, скривившись. — Похоже на компост.

— В середине Леса много гнили, — пояснил Мэтти.

— И будет еще хуже?

— Боюсь, да.

— А как там идти? Надо будет повязать тряпку вокруг носа и рта?

Он хотел сказать ей правду: «Я никогда такого не чувствовал. Я ходил десять, может, двадцать раз, но никогда этого запаха не было. Такого вообще никогда не было».

Но вместо этого он сказал:

— Да, это лучший способ, наверное. Да и мазь твоя приятно пахнет. Мы намажем ей под носом, и запах не будет чувствоваться.

— И пойдем побыстрее, — предложила она.

— Да, мы пойдем так быстро, как только сможем.

Руки стало меньше жечь, теперь они просто пульсировали и болели.

Но во всем теле чувствовался жар и слабость, словно он заболел. Мэтти хотел предложить передохнуть, расстелить одеяло и полежать немного. Но раньше он никогда не останавливался на дневку. А теперь они совсем не могли себе этого позволить. Надо было идти вперед, идти в сторону зловония. Хорошо хоть вьюнов теперь не было.

Полил холодный дождь. Вдруг Мэтти вспомнил, как от влаги начинали кудрявиться волосы Джин. Несмотря на жуткий запах, который с каждой минутой становился все сильнее, он вспомнил, как пахло от нее, когда она поцеловала его на прощание. Казалось, это было так давно.

— Пойдем, — сказал он и махнул рукой Кире.

Вождь сказал слепому, что Мэтти и Кира переночевали и теперь идет второй день похода. Он еле слышно проговорил это, сидя на стуле, где приходил в себя. Сил говорить нормальным голосом у него не было.

— Хорошо, — весело сказал слепой, который ни о чем не подозревал. — А щенок? Как поживает Шкода? Ты видел его?

Вождь кивнул.

— Все с ним хорошо.

На самом деле щенку было лучше, чем Мэтти, и Вождь это знал. И лучше, чем Кире. Вождь видел, что у нее были трудности в первый день, когда Лес изранил и истыкал ее острыми иглами. Благодаря своему дару он увидел окровавленные ступни. Он видел, как она втирает мазь и морщится, и сморщился вместе с ней. Но теперь она неплохо справлялась. Он видел это, но не стал говорить слепому, что теперь Лес нападает на Мэтти.

И еще он видел, что худшее у них впереди.

К вечеру второго дня Мэтти был совершенно без сил, хотя знал, что до самого страшного еще один день пути. Его руки, обожженные соком, покрылись сочащимися волдырями, распухли и горели. Тропинка почти совсем заросла, и кусты цеплялись за него, царапали воспаленные ожоги, и он уже еле сдерживался, чтобы не всхлипывать от боли.

Он больше не мог обманывать Киру и говорить, что все в порядке. Он сказал ей правду.

— И что же нам делать? — спросила она.

— Я не знаю, — ответил он. — Наверное, можно попробовать пойти назад, но ты видишь — сзади тропинка уже полностью заросла. Не думаю, что мы сможем найти дорогу, да и второй раз я точно не пройду через эти вьюны. Посмотри на мои руки.