Мария Эрнестам - Гребень Клеопатры

— Вы хотите сказать, что ваш муж, Ханс Карлстен… что он умер? — прошептала Анна наконец. Эльса от удивления даже перестала рыдать.

— Конечно умер, — пробормотала она. — Хотя я до сих пор не могу в это поверить. Должна признаться, сначала я подумала, что вы не захотите мне помогать, но не переставала надеяться… А потом ночью пришла она. Решительная и сильная. И это было… красиво… Знаю, звучит странно, но это было прекрасно. Самое прекрасное из всего, что мне доводилось видеть. Словно ангел мести спустился с небес, чтобы покарать зло. Темная тень. И эти волосы. Нет, я никогда это не забуду.

— Кого вы видели? — нервно спросила Анна. Фредерик сидел, не меняя позы. Эльса смотрела прямо перед собой, словно восстанавливая в памяти события.

— Как я уже сказала, я видела ангела мести, а не конкретного человека. Я понимаю, так было задумано. Я никогда не смогу никого обвинить, потому что не знаю, кого именно видела в спальне и кто накрыл подушкой лицо Хансу. Это мог быть кто угодно. Для меня это и будет некто, не имеющий к вам никакого отношения. Я хочу заплатить вам как можно скорее. Наличными. Но боюсь, получится не раньше, чем через неделю. Сейчас мне придется заняться похоронами. Вы должны на них прийти. Мне нужна ваша поддержка. Потом я продам дом. Во всем нужен порядок, как любил говорить мой муж.

Эльса замолчала. Потом улыбнулась, и ее лицо осветилось такой радостной улыбкой, что она сразу помолодела. Мари невольно вздрогнула. Похоже, Эльса была в трансе, она совсем не походила на ту женщину, с которой Анна познакомилась неделю назад. Что она несет? Ангел мести… Темная тень…

Мари хотела что-то сказать, но Эльса ее опередила:

— Я стояла у постели и смотрела на мужа, пока не приехала полиция. Он выглядел отвратительно, и я не могла понять, как он мог когда-то привлечь мое внимание. В тот момент… в тот момент я ничего не чувствовала. Только вспоминала, как он со мной обращался, что говорил мне, и думала: мертвый он меня вполне устраивает.

Все молчали. За стеной послышался смех кого-то из клиентов. Он пришел к Фредерику с вопросом о том, как вести себя с детьми. Но сейчас Фредерик был не в состоянии его проконсультировать.

Анна сидела, уставившись на что-то за его спиной, и Фредерику пришлось обернуться, чтобы посмотреть, что это. Мари нервно теребила нитку на свитере. С ее губ сорвалось ругательство. Ситуация создалась неловкая, и, чтобы сказать хоть что-нибудь, Фредерик прошептал, что, должно быть, Эльса Карлстен сделала это сама. Она и никто другой.

— Наверное, у нее с головой не все в порядке. Такие издевательства кого угодно сведут с ума, — продолжил он. И добавил, что это не снимает с них ответственности, и он теперь всю оставшуюся жизнь будет винить себя в том, что неправильно оценил ситуацию и невольно способствовал убийству. — Как я мог! — воскликнул Фредерик. — Эльса выглядела вполне нормальной, когда рассказывала нам свою историю. Мне было ее жаль… Я и не думал, что…

— Что? О чем ты не думал?! — выкрикнула Анна и разрыдалась.

Фредерик вскочил со стула, обнял ее, погладил по голове и начал утешать. У Мари дрожала нога. Анна постепенно успокоилась и спросила, какие последствия может вызвать случившееся. Если медицинское освидетельствование выявит, что смерть насильственная, будет ли Эльса молчать? Видел ли кто-нибудь, как она к ним приходила? Неужели она и вправду заплатит им деньги?

Упоминание о деньгах вывело Мари из транса. Нога у нее все еще дрожала, но голос звучал спокойно.

— Я согласна с тобой, Фредерик, — сказала она. — Мы совершили ошибку. Не приняли ее намерения всерьез. Мы идиоты. Думали, что сможем сами разобраться в ситуации. Но я не вижу причин винить себя. У нас у всех непростые жизненные ситуации. Родственники, с которыми сложно общаться, мстительные коллеги. Мы думали, что нашего жизненного опыта будет достаточно, чтобы помочь Эльсе, но ошиблись. Обратного пути нет. Теперь надо попытаться найти выход из ситуации.

Фредерика удивило ее спокойствие. Он и не ожидал такой рассудительности от подруги. Сам он ужасно нервничал, когда снова заговорил:

— Если я понял правильно, Эльса задушила мужа подушкой. Заставила замолчать навсегда. Есть в этом нечто символичное, ведь столько лет его слова причиняли ей боль. Чего мы не знаем, так это защищался ли он? Нет ли на теле следов борьбы? На теле Эльсы, естественно. Установят ли врачи истинную причину смерти?