Мария Эрнестам - Гребень Клеопатры

Мари показалось, что Фредерик рассказал больше, чем хотел. Она вспомнила, что он как-то раз обмолвился про свое тяжелое детство, но добавил, что ему не нужны ни сочувствие друзей, ни профессиональный психолог, чтобы смириться с тем, что он был третьим лишним в счастливом союзе своих родителей. Мари была полностью с этим согласна и тоже не спешила распространяться о своем детстве. Но сейчас, когда Анна призналась, как трудно ей приходится с дочерью, было вполне логично услышать историю Фредерика. Не любить своего собственного ребенка — разве такое возможно? Да будь у нее дитя, она задушила бы его любовью!

— Прости меня, Анна, — сказал Фредерик чуть погодя. — Сижу тут и жалуюсь на своих родителей, а тебе нужна помощь. Я хотел сказать только, что иногда любая реакция родителей лучше, чем равнодушие. Я предпочел бы злость, агрессию, что угодно, только не это. Но что поделать, такова жизнь. Вы придумали, как помочь Эльсе?

Анна доела булочку с черникой, рассеянно потянулась за бутербродом Фредерика и откусила кусочек. Никто не обратил на это внимания. Фредерик только недоуменно посмотрел на отметины от зубов, оставленные на бутерброде, и снова погрузился в свои мысли. За стеной раздавался голос Юханны — она болтала с постоянными посетителями. Бэла похвалила черный кофе, а Готфрид сказал, что меренги «нежные, как крылья ангела». Юханна что-то ответила и рассмеялась звонким заливистым смехом.

С тех пор как Эльса Карлстен нанесла им визит, они все усердно работали, чтобы помочь ей. Фредерик изучал законы, Мари звонила в разные женские организации, подыскивая для Эльсы временное убежище. Собираясь вместе, они обсуждали полученную информацию, стараясь не вспоминать о просьбе Эльсы. Казалось невероятным, что такой разговор вообще был. Никому не хотелось думать об убийстве.

Мари больше не заговаривала с Дэвидом об этом деле. Его странная реакция на просьбу Эльсы повергла ее в шок. Ей не хотелось вспоминать ни о том, что он сказал, ни о том, какой холод при этом стоял в его глазах. Мари вся заледенела в его объятиях. Нет, так больше продолжаться не может.

— А как дела у твоего отца, Анна? — спросила она, решив сменить тему.

Анна вздохнула.

— Ему становится хуже с каждым днем. А врачам и чиновникам хоть бы хны. Они просто не знают, что делать с такими, как папа. Он пока остается дома, но каждый день вызывает «скорую», потому что его мучают боли в груди. Считается, что он не настолько болен, чтобы положить его в больницу, но и недостаточно здоров, чтобы обходиться без медицинской помощи. Сам о себе он позаботиться не в состоянии. Работники социальной службы заходят к нему изредка, но папе, разумеется, от этого не легче. Мама говорит, что, когда они разговаривают по телефону, он кажется бодрым, но сама-то она в Португалии. А у моей сестрички столько дел, что она никак не может найти время его навестить. Она, видите ли, должна заботиться о лошадях. И мама ее полностью поддерживает. Другое дело я. «Ты же живешь так близко!» и «У тебя столько свободного времени!».

Мари знала, что мать Анны бросила мужа, когда тот вышел на пенсию. Анна частенько шутила, что она, скорее всего — плод непорочного зачатия, потому что не может представить свою мать в порыве страсти. После разрыва с отцом та посвятила себя духовным исканиям и на одной из экуменических конференций познакомилась с таким же чокнутым мужчиной, как она сама.

Святой Дух, или во что там она верила, время от времени напоминал ей, что надо позвонить бывшему мужу и поинтересоваться его здоровьем или хотя бы дать пару душеспасительных советов. Но чаще всего ее окружало столько жаждущих спасения души индивидов, что у нее просто не оставалось времени на родственников и бывшего мужа. Любить ближнего, как самого себя, куда легче, когда он находится в Африке, и ты не ощущаешь исходящей от него вони. Мари не могла не согласиться с подругой. То, что у Анны плохие отношения с сестрой, тоже не было для нее новостью. Мари и сама редко виделась со своим вечно занятым братом и равнодушной сестрой. Они с Анной чувствовали, что их отношения друг с другом гораздо ближе, чем с родными.

Анна прислушалась к звукам за стеной и отметила, что Юханна хорошо справляется с работой. Она вздохнула:

— Впервые в жизни мне нужны деньги. Я и не думала, что такое может случиться. Но я должна позаботиться о папе. Ему нужен круглосуточный уход в чистой и уютной клинике. Он в полном рассудке, просто очень устал, и его тело не успевает за бегом мыслей. Но в Стокгольме, чтобы попасть в нормальный дом престарелых, нужно ждать очереди лет двадцать. К тому времени, как она подойдет, папа уже умрет и будет похоронен на руинах того, что когда-то называлось «социализмом для народа». Я порылась в Интернете и нашла идеальное место. Частный дом престарелых в Даларне, откуда папа родом. Новое здание, чистое, уютное… у озера. Отдельные палаты, вышколенный персонал. Красивая новая мебель, вкусная еда, приветливые сотрудники… Я съездила туда, чтобы в этом убедиться. Пятнадцать тысяч крон в месяц, все включено. Там даже есть свободные места. Он мог бы переехать туда прямо сейчас.