Лорен Бьюкес - Сияющие

– Сувениров здесь не раздают, – громила-охранник выхватил перчатку из рук Харпера. – Дай сюда! Это собственность мисс Клары.

Тем временем на сцене руки поднялись к капюшону и откинули его, выпустив на волю ворох кудрей и миниатюрное личико: губки бантиком и огромные голубые глаза под трепещущими ресницами, тоже подведенные сияющей краской. Хорошенькая головка, как-то жутко парящая над сценой.

Мисс Клара повела бедрами, обвела руками вокруг головы, скрестила их вверху и замерла, ожидая пика напряжения в мелодии и острого металлического звука напальчиковых тарелок, после чего освободилась от еще одного предмета одежды – наподобие бабочки, выбирающейся из складок черного кокона. Харперу это движение напомнило, скорее, змею, выползающую из своей старой кожи.

Теперь на ней были изящные крылья и костюм, расшитый бусинами, по форме напоминающими насекомых. Пальцы задрожали, ресницы вздрогнули, и танцовщица опустилась в складки материи, приняв позу умирающего мотылька. В следующее мгновение она воспряла, ее руки уже были вдеты в рукава из газа, и она принялась их расправлять. Под потолком вспыхнул прожектор, в луче которого на прозрачной ткани ожили силуэты бабочек. На этот раз Жанет превратилась в парящее существо, застывшее в вихре воображаемых насекомых. Харпер подумал о чуме и паразитах. Нащупал в кармане складной нож.

– Спасибо! Спасибо ваам! – произнесла танцовщица своим тоненьким голосом маленькой девочки. На ней было только одеяние из краски и высокие шпильки; руки скрещены на груди в стыдливой позе, хотя все уже всё видели. Она послала зрителям благодарственный поцелуй, оголив розовые соски и вызвав этим рев одобрения; широко распахнула глаза и кокетливо хихикнула.

Девушка быстро прикрылась, вернувшись в образ скромницы, и упорхнула со сцены, высоко вскидывая каблуки. Через мгновение она вернулась и дала круг по сцене: руки высоко над головой в победном жесте, голова запрокинута, глаза блестят – во всей красе, даря зрителям возможность еще раз насладиться своим видом.

Ему это обошлось в коробочку дешевых конфет, которая слегка помялась под пальто. Охраннику было не до него – его внимание заняла знатная дама, которую в это время бурно тошнило перед парадным входом под насмешки мужа и его товарищей.

Он поджидал ее у заднего входа в клуб. Она вышла, с усилием таща за собой чемодан с реквизитом. Было холодно, девушка куталась в толстое пальто, надетое прямо на украшенный блестками костюм; по лицу стекали струйки пота, прокладывая дорожки в слое сияющей краски, которую она лишь наскоро протерла. Теперь ее черты лица казались более заостренными, а скулы выдающимися. Девушка была уставшей и изможденной; в ней не осталось ни толики той силы и энергии, какую она излучала на сцене. На мгновение Харпер усомнился. Но тут она увидела гостинец, который он приготовил, и в ее глазах вспыхнула неуемная жадность. «Никогда ее натура не было так обнажена», – подумал Харпер.

– Это мне? – Девушка даже позабыла о своем французском акценте. Однако быстро опомнилась. – Как любезно с вашей стараааны. Вы видели представление? Вам понравилось?

– Не в моем вкусе.

Легкое разочарование девушки быстро сменилось удивлением и острой болью.

Покончить с ней не стоило никаких усилий. Даже если бы она кричала – а он теперь и не помнит: весь мир сузился до окошечка пип-шоу, – никто бы не прибежал на крик.

Когда все закончилось, он наклонился вытереть нож о ее пальто. Руки дрожали от возбуждения, и он заметил, что на мягкой коже под глазами и у рта, на запястьях и внутренней стороне бедер появились крошечные волдыри. «Запомни это, – пронеслось сквозь туман в голове. – Все подробности. Абсолютно все».

Он не тронул деньги – аккуратную трогательную стопочку одно- и двухдолларовых купюр, – но забрал бабочкины крылья, завернутые в комбинацию, и направился за костылем, который оставил за мусорными баками.

Вернувшись в Дом, он поднялся в ванную и долго стоял под душем, снова и снова намыливая руки, пока они не стали красными и грубыми, – боялся заразиться. Оставил пальто отмокать в ванне – хорошо, что на темной ткани пятна крови не слишком заметны.

Затем пошел в спальню привязать крылья к столбику кровати. Туда, где они уже висели.

Знаки и символы. Как мигающий зеленый человечек, дающий разрешение на переход улицы.

Нет другого времени, кроме настоящего.

Оси коррупции смазаны розовой глазурью пончиков. По крайней мере именно они обеспечивают Кирби доступ к файлам, на что у нее нет других достаточно веских оснований.