Вячеслав Верховский - Я и Софи Лорен

– Всю жизнь страдаю комплексом неполноценности. Я родился в год, когда покончил с собой Эрнест Хемингуэй.

– При чем здесь?

Я вздохнул:

– Неравноценная замена!..

Моя начальная цена – 10 рублей. Столько запросила акушерка.

Родился в неблагополучной семье республик-сестер…

Мне пять лет. Мама:

– Слава, сам дорогу не переходи! Ты еще маленький.

Так я стал переводить через дорогу старушек…

Когда родители впервые в жизни решили оставить меня дома одного, я растерялся:

– А кого мне слушаться?

– Себя.

С тех пор не знаю: я себя слушаюсь? Не слушаюсь?..

Первый день я в детском садике. Мама приходит меня забирать. А я ребенок «оторви и выбрось».

Мама, с опаской:

– Ну и как там мой Слава?

Воспитатель:

– Если вашего Славу любить, то хороший…

Не разжалобить, не выдавить слезу, а просто факт: в первом классе – я самый чахлый, самый маленький из класса. Помню, на перемене какой-то старшеклассник (о, сколько было этих старшеклас-сников!), воровато озираясь, затолкал меня в безлюдный школьный угол:

– А ну-ка, деньги!

Вру отчаянно, что:

– Нету, нету денег!

Но, кажется, его не проведешь, он старшеклас-сник:

– А ну, попрыгай!

Если мелочь есть – то зазвенит, оно понятно.

Я попрыгал – нет, не зазвенело! Он разочарованно:

– Проваливай!

А я и рад, что все так разрешилось.

Теперь вопрос. У меня монетки были? Разумеется! На коврижку там, на «язычок». Просто каждую копеечку я заворачивал в отдельную бумажку. И у меня ничего там не звенело, нич-че-го!..

Так мало-помалу становился я советским человеком.

В школе за отличное поведение мне всегда набавляли один балл: по русскому, по геометрии, по химии… Так практически по всем предметам я имел твердую «тройку». И нашим двоечникам меня ставили в пример…

Когда маленьким приехал я в Москву, разумеется, с родителями, мы остановились у тети Симы на проспекте Мира. Помню, за обедом я сказал: «Вот завидую я тетечке!» Тетя Сима тут же: «Почему?» – «А ты живешь в Москве, – тетя закивала, мол, живу, и я продолжил: – И можешь ходить в Мавзолей, как к себе домой». Тетя: «Это кто тебе сказал?!» – «Я уже большой, я сам додумался!»

Честно говоря, уже не помню: а были груши при социализме?

Мама:

– Да ты что, конечно, были! Вспомни, в третьем классе! Мы в гостях у тети Раи, ну?!

Но, если честно, я не помнил груш…

Когда я был маленький, папа подбрасывал меня в воздух. Но однажды меня папа не поймал. Так я научился летать.

Папаша учил меня на своих ошибках. Достойный ученик, уже вскоре ошибался я не хуже…

В детстве я страшно боялся собак. Однажды – кажется, во втором классе, – дедушка вел меня из школы домой. За нами увязалась дворняжка. Нервы сдали. Я вырвался из дедушкиной руки и побежал. За мной собака. А за нами – дедушка…

Когда дедушка меня догнал, мне уже исполнилось пятнадцать…

За десять лет учебы в школе нам выдавали всем характеристику. Я свою открыл – не оторваться! Среди прочих доблестей и черт наша Мила указала и такие: «хитроушлый», «никому никчемный», а также: «узкоспецифический». Но главным было все-таки другое: «склонен к маразму в старости», каково?!

Всю жизнь я с этой Милой не здоровался, видел – и демонстративно отворачивался… А теперь – оно же совпадает: склонен, склонен я к маразму на закате! Вот только как она смогла его предвидеть?!

Я теперь ей: «Здрасьте, Мила Павловна!»

Да жаль, она меня уже не узнаёт…

Детское воспоминание недетской сложности…

Это сейчас все магазины, и не только, в Донецке поменяли ориентацию. Так, в туалете № 3 – элитный бар «Нектар», а в детской комнате милиции – магазин «Интим», для повзрослевших. Вместо сквериков и парков – парковки и торгово-развлекательные центры. А где стояло «Похоронное бюро» – еще один «Секс-шоп». Плюс публичные дома, не без того. И это, «казино на казине»…