Маргарет Миллар: Как он похож на ангела

– Не стоит. Я знаю, как очутился здесь. Познакомился в Рино с тем человеком, о котором вам говорил, с Ньюхаузером, и он сказал, что едет в Сан-Феличе. Во всяком случае, так я его понял, но оказалось, что... А, не важно.

– Для меня важно, – сказала Сестра Благодать.

– Почему?

– Потому что вы сыщик. Я не верю, что вас привела сюда случайность. Мне кажется, что на то была Божья воля.

– Не так уж у вас плохо с вибрациями, Сестра!

– Да, – серьезно ответила она, – возможно, вы правы.

– А какое отношение имеет то, что я сыщик...

– Сейчас некогда. Я должна пойти к Учителю и рассказать о вашем приходе. Надо успеть до ужина, он не любит сюрпризов за едой. У него слабый желудок.

– Позвольте мне пойти с вами, – поднялся Куинн.

– Нет-нет, чужим в Башню нельзя.

– А Братья и Сестры не будут возражать, если я тут немного погуляю?

– Кто-то не будет, а кто-то и будет. Хотя все здесь посвятили себя общему делу, мы так же отличаемся друг от друга, как люди в других местах.

– То есть мне лучше оставаться здесь?

– У вас усталый вид, вам надо отдохнуть.

И Сестра Благодать вышла, плотно затворив за собой дверь.

Куинн улегся на кровать, почесывая подбородок. Ему хотелось выпить, вымыться, побриться. Или побриться, вымыться, выпить. Размышляя, в какой именно последовательности ему этого хочется, он заснул и снова очутился в своей комнате в Рино. Он выиграл десять тысяч, но когда разложил деньги на постели, то увидел, что весь выигрыш выдали пятерками и на них вместо Линкольна Сестра Благодать.

Когда он проснулся, потный и осовевший, солнце еще не зашло. Ему понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, где он. Клетушка напоминала тюремную камеру.

Кто-то застучал в дверь кулаком, и Куинн сел.

– Кто там?

– Брат Свет Вечности. Я насчет матраса.

– Матраса?

Дверь отворилась, и в комнату, держа огромную жестяную коробку, вошел Брат Свет Вечности. Он был высокого роста, с лицом, изрезанным складками, как старый бумажный пакет. Его одеяние было грязным и уютно пахло домашним скотом.

– Вы очень добры, Брат.

– Вот еще! Я выполняю приказание. Как будто у меня мало других дел! Но разве от этой женщины отвяжешься? Говорит, пойди посыпь матрас. Говорит, что же это человек будет лежать весь искусанный! У меня хлопот полон рот, а тут какие-то блохи. Сильно покусали?

– Нет как будто.

Брат Свет поставил жестянку с порошком на пол.

– Посмотрите на животе. Они любят кусать в живот, там кожа мягче.

– Раз уж мне все равно раздеваться, скажите, здесь есть душ?

– В умывальной есть вода. Душа нет... Да вы совсем не покусаны! Наверное, кожа у вас как у слона. Значит, и порошок зря тратить нечего.

Он поднял жестянку и шагнул к двери.

– Погодите! – сказал Куинн. – А где умывальная?

– Как выйдете – налево.

– Бритвы у вас, конечно, нет?

Брат Свет провел рукой по голове, на которой, как и у Брата Голос, было множество царапин.

– Есть. Думаете, я таким родился? Только сегодня не бреют.

– А мне хотелось бы.

– Говорите с Братом Верное Сердце, бреет он. Я пустяками не занимаюсь. На мне все хозяйство: коровы, козы, куры...

– Простите, что побеспокоил.

В ответ Брат Свет грохнул жестянкой о косяк двери, давая понять, какого он низкого мнения об извинениях, и вышел.

Куинн последовал за ним, держа в руках рубашку и галстук. Судя по солнцу, было где-то между шестью и семью вечера. Значит, он спал часа два.

Над трубой дома, где размещалась столовая, вился дымок, и его запах смешивался с ароматом жареного мяса и сосновых иголок. Воздух был свежим и прохладным. Куинн решил, что это очень здоровый воздух, и подумал, вылечил ли он ту старушку, которая построила Башню, или она умерла здесь, чуть ближе к Богу, чем прежде. Что до Башни, то он так и не видел ее до сих пор, и единственным подтверждением ее существования был гонг, возвещавший окончание молитв. Ему хотелось побродить и найти ее самому, но, вспомнив хмурого Брата Свет, он решил этого не делать. Другие могли оказаться и вовсе неприветливыми.

В умывальной он вручную накачал в бадью воды. Она была холодной и мутной, а грязноватый, серый брусок мыла домашнего изготовления отразил все попытки Куинна взбить пену. Он огляделся в поисках бритвы, но, даже если бы и нашел ее, толку было бы мало, потому что в умывальной не было зеркала. Возможно, какое-то религиозное табу запрещало Братьям и Сестрам пользоваться зеркалом. Тогда делалось понятным, почему Брат Верное Сердце стал парикмахером.