Владимир Цмыг: Горбун

Старуха всегда его боялась, в глубине души подозревая, что в нём нет ничего человеческого. Чего стоит лишь тайна его появления! Не раз она порывалась сдать его в детдом, но вдруг по какой–то причине, это дело срывалось… Последние два года она вообще не вылезала из своей конуры, когда он был дома. Соседи из–за приемного сына, от которого исходил запах покойницкой, давно не общались с ней.

В доме напротив вспыхнули окна, горбун зажмурил глаза. Он всегда спал с открытыми глазами, приемную мать поначалу это пугало, но потом привыкла. Лежа на кровати, он глядел на покачивающиеся перед ним громадные ладони, а меж ними… Эти чудовищные ладони горбун мог мысленно (прямо сейчас) послать в комнату к старухе. Но вывалившийся лиловый язык, вылезшие из орбит глаза, черно–синие пятна на шее могли привлечь к нему внимание полковника. Он никого и ничего не боялся, горбун лишь хотел, чтоб миссия его на Земле продлилась, как можно дольше… Он не ведал зла, и всё содеянное им считал служением своему богу.

Площади, залитые желтым светом, выглядели точно кратеры потухших вулканов. Бродячие собаки, уловив запах горбуна, скуля и визжа, кидались прочь. Бесшумный, как призрак, горбун рыскал по вымершему городу. Он прижимался к стенам домов, оградам, прячась за стволами деревьев, выбирая места, налитые чернильной темнотой. В большом городе всегда найдется беспечная, или приезжая, ещё не успевшая пропитаться ужасом, витавшим над этим проклятым местом.

За угол рыбного магазина свернули двое — крепко сбитый мужчина с пистолетом в руке и девушка–подросток. Коротенькая юбочка, икры бело мелькают в темноте. Горбун возраст добычи распознавал издали. Ночь на исходе, и жгучее желание припасть к царице прямо–таки разрывало его нутро.

Крепыш, сунув пистолет за пояс, пропустил девушку вперед, задержавшись у двери подъезда. Посланные горбуном ладони обхватили его голову. С переломленными шейными позвонками мужчина осел на пол. Горбун бесшумно скользнул в приоткрытую дверь. Остановившись на ступеньке лестницы, дочка с тревогой окликала отца.

Под лестницей, где всегда пахнет кошачьей и человеческой мочой, горбун корчился от сладострастия, рожденного чудовищным совокуплением, сопряженным с мукой женского тела. Ни одного постороннего шума на лестничных площадках дома, слышался лишь далекий вой патрульных машин и далекий гул ночного вертолета, барражировавшего над городом.

Наслаждение, подаренное ладонями–лапами, на короткое время обессилило горбуна. Он вновь оказался в роскошном дворце царицы, одновременно отдавшейся толпам жрецов, воинов, ученых, инженеров. Рядом с дворцом великой царицы, в центре большой площади, гигантская статуя, при виде которой горбун напрягался от гордости за столь громадного всадника с красными горящими глазами и полыхающим факелом в руках на столь же циклопическом драконе…

В однообразной, чудовищной цепи убийств сегодня появилось новое, неординарное звено… Черно–синие пятна на сломанной шее отца изуродованной девушки.

«Значит, — думал полковник, сжав больно пульсирующие виски от жирного, сладковатого запаха, — значит, он действует не один. Один без шума и борьбы вряд бы справился с таким силачом».

Полковника смущала нечеловеческая сила преступника (или преступников?), сумевшего такому крепкому мужчине лицо повернуть за спину, сломав все шейные позвонки! Наверное, под утро хищник отчаялся найти новую жертву, а родитель мешал?

Размышления его прервал голос только что приехавшего криминалиста. Под лестницей обнаружены пятна, похоже… сперма.

«Вот оно! — с радостью мысленно воскликнул полковник. — Вот она, может, первая зацепка!»

Переносная лампа ярко осветила темный закуток под лестницей. Кроме спермы, найдено было несколько черных, коротких волосков. Опять мучительные вопросы! Почему сперма не в жертве, а далеко от неё, и в таком большом количестве? Полковник в отчётах ни разу не написал, что убитые были изнасилованы. Удушение с последующим зверским надругательством, с проникновением в брюшную полость посредством каких–то предметов.

А ещё ныло сердце… Сегодня утром пришла телеграмма от дочери. Собирается приехать, очень соскучилась. Приезжает, несмотря на его отчаянную просьбу по телефону не делать этого. И некому её остановить, жена полковника умерла от рака пять лет назад.

Жильцы дома молча смотрели на оперов с каменными лицами, скрывавших свою беспомощность. Жена и мать недавних жертв маньяка сошла с ума, её увезли в лечебницу, квартиру опечатали. Люди не кричали, не требовали, не угрожали, не обвиняли. Страшно было глядеть в глаза отчаявшихся людей, уставших от страха. Теперь одинаково жутко всем, монстр начал убивать и мужчин.