Валерий Наливайченко - Мутанты. Окаянные 90-е

Сначала Витёк только водку углядел. Полусогнувшись, добрался до табурета, угнездился на нём, свинтил дрожащей рукой крышку, налил полстакана, опрокинул в заросший недельной щетиной рот.

Посидел, зажмурившись, покачался из стороны в сторону, выдохнул, налил снова, уже поменьше, выпил и прояснившимися глазами стал закуску искать. И тут, как говорится, впал Витёк в полную прострацию.

– Ущипните меня… – пробормотал он, обшаривая восхищённым взглядом ломившийся от продуктов стол.

Ай да Семён, было на что посмотреть!

Сало, колбаса, картошка вареная, укропчиком облепленная, консервы разнообразные, огурцы и капуста солёные, сыр двух сортов, сметана, масло, икра кабачковая, булка хлеба и батон нарезной…

Семён, тем временем, весело насвистывая, вывалил два пакета на свою кровать и теперь стоял, курил дорогую, с длинным фильтром, сигарету, явно над обомлевшим Витьком посмеиваясь.

Витёк голову почесал. Встал неуверенно, облокотился на спинку кровати, смотрел, почти не дыша.

Мыло, бритвенный прибор, лезвия к нему, носки, швейные иглы, почтовые конверты, салфетки, прищепки, зубочистки, щётка и крем для обуви, кнопки канцелярские, пакетики жевательной резинки, и ещё куча разных, полезных в хозяйстве вещей, включая даже грелку и детскую соску-пустышку.

– Ты, что, Семён, супермаркет ограбил? – шёпотом поинтересовался Витёк и, взяв с кровати батончик «Сникерса», покрутил его перед глазами.

– Положи на место. У тебя всё равно зубов нет. Я тебе зефиру купил, розового. Пойдёт, под водку-то? – засмеявшись, ответил Семён и устало потянулся.

– Садись, жуй… – кивнул он на стол. Витёк осторожно отрезал кружок колбасы, понюхал его, положил обратно.

– Да ешь, не волнуйся, всё свежее…

Удивление Витька забавляло Семёна. Он ощущал себя волшебником, подарившим другу нежданный праздник. Душа пела и веселилась.

Мелькнуло желание помучить ничего не понимавшего кореша, помурыжить его, но Семён не поддался искушению. В эту минуту он был великодушен как никогда. Наступил, наконец, час его триумфа и хотелось поделиться распиравшим грудь счастьем, как делятся куском хлеба и глотком воды, пусть и Витёк порадуется, пусть хоть на этот вечер сбросит он тяжесть бездомной жизни, как сбросил Семён, и они посидят и обсудят всё достойно, и решат, как быть дальше… Но нет, конечно же, сегодня не получится, дружок заметно уже окосел. Так ничего страшного, будет и завтра день и послезавтра. Теперь спешить некуда. Теперь всё устроится…

Семён присел к столу, сноровисто открыл консервы, порезал сало и хлеб. Налил водку в оба стакана.

– Давай, Витёк! Выпьем за новую жизнь! Скоро она у нас как колобок в масле кататься будет!

– Как сыр… – машинально поправил Витёк.

– Что? – не расслышал Семён. – Сыру хочешь? Так, давай, наяривай, не стесняйся…

Не дожидаясь пока Витёк возьмёт стакан, он жадно выхлестал водку, посидел, склонив голову, будто прислушиваясь к чему-то, положил на кусок хлеба колбасу, сыр, придавил всё это выуженной из баночки шпротиной и, откусив, принялся быстро жевать.

Витёк пожал плечами, водку выпил, бросил в рот кусочек сала.

– Рассказывай! – не выдержал он. – Что за фигня такая?

– Где? – дурашливо оглянулся Семён.

– Да везде! И на столе… и на кровати вон… Родня, что ли, объявилась? Так ты же говорил – детдомовский…

– Да! – веселился Семён. – С детдома! И не скрываю! Насчёт родни ты, конечно, большой промах дал… а впрочем, одного дяденьку я сегодня повстречал. Почти родного…

Он снова налил водки, выпил, с хрустом надкусил солёный огурец.

– Какого это родного? – недоверчиво спросил Витёк.

– А вот такого!

Семён отодвинулся от стола, вытащил из кармана пачку «Парламента», закурил, с удовольствием пуская вверх кольца сизо – голубого дыма.

Витёк прищурился, поковырял жёлтым от курева ногтём клеёнку. Похмелье быстро вытеснялось долгожданным опьянением, и жратва – дай бог каждому, а всё-таки не нравилось это Витьку. Не нравилось поведение Семёна, его бесшабашное веселье, неизвестно откуда добытые продукты, вещи… Вещи! Случайный набор совершенно несовместимых товаров; может и правда, подломал Семён магазинчик какой-нибудь, набил первым попавшимся пакеты, да и был таков? И теперь менты шебуршат, расследование ведут, свидетелей опрашивают, а может, и собаку по горячему следу пустили, и бежит она, вывалив язык прямо к их вагончику, и будет здесь веселуха через минуту – другую… Витёк даже губу закусил, явственно представив, что здесь начнётся.