Алексей Вершинин - Умирая дважды

Это было три дня назад. Кто-то говорил, что прорвался шланг подачи масла. Кто-то – что ждут конвой.

Темнота, местами обрываемая лишь светом керосинок, стала для них воздухом. Низкие коридоры и узкие отсеки – домом. Ржавый муравейник, муравьи без королевы. Тела без чувств. Тени с надеждой.

Скоро проснется Чарет или Зара и можно будет поспать пару часов, если можно назвать сном парад призраков прошлого, которые мучают, терзают. По которым скучаешь. Родители. Сестра. Их прах сейчас смешан с грязью и пеплом. Их мечты стали его мечтами.

Чет услышал шорох и из-за угла показался сгусток темноты с человеческими очертаниями. Было видно, как он прижимается к стене, стараясь обойти протянутые ноги Чарета. Тень остановилась и присела. Из-под лохмотьев к котомке потянулась серая рука. Там было мясо. Страх подскочил комком в горле.

–Пшел отсюда. – прошипел Чет.

Тень попятилась и громко вздохнув, поплелась дальше. В тусклом свете лампы Чет разглядел грустное женское лицо.

Вдруг это был бы мужчина. Сильнее его. Наглее. Нет, не стоит думать об этом. Ноги похолодели. Сердце колотилось как когда-то двигатель баржи. Как бы не разбудить Зару, дремавшую на его груди. Хоть бы этот кошмар поскорее закончился.

Изредка качка становилась еще больше. Очень странные ощущения – ты находишься в темноте и чувствуешь колебания. Слышишь скрип, удары волн в борт. Пол поднимается выше и руки инстинктивно раскидываются в поисках опоры. Кажется, будто нет никаких коридоров и отсеков. Лишь ты и кромешная тьма. Тебя поднимает все выше, все дальше. От холодного моря, от остывших печей, от себя самого. Затем кто-то зажигает лампу. И ты все там же, над тобой и под тобой – ржавое железо. Кого-то стошнило, и эхо разносит этот звук, разделяя его переборками и вбивая его в уши. Такие вещи здесь заостряют внимание. Кто-то закашлял, кто-то плачет. Гулкий металлический удар – кто-то споткнулся. Маленькие события. Как будто ты ночью едешь в купе один, не можешь уснуть и винишь в этом чужой разговор или храп за стенкой.

Был уже день или вечер, когда Чет с семьей отправились на крысиные бега. Никто не уже не помнил, кому и как пришло в голову это развлечение, но всякий раз, когда в сумраке проносился слух, что сегодня будут бега, все, кто хотел хоть на немного отвлечься, шатаясь, спускались в трюм. На стенах горели электрические лампочки, и после душных и темных коридоров он казался огромным холлом какой-нибудь старой заброшенной гостиницы. Люди ютились и толкались, стараясь подойти ближе в центру. На влажных коричневых стенах плясали размытые тени, на серых лицах появлялись слабые улыбки, когда из коробок вытряхивали тощих крыс. Здесь никто не делал ставки. Каждый человек просто выбирал своего грызуна-фаворита и тихо, про себя радовался, когда тот уверенно бежал к финишу, или так же тихо огорчался, если крыса рассматривала фанерные стенки загона, подпираемого людьми. Никто не выигрывал, никто не был аутсайдером. Чет считал, что если его крыса победит, то завтрашний день будет хорошим. С тех пор как остановился двигатель, те грызуны, на которых он ставил, постоянно проигрывали, и он уже начал верить своему вымышленному суеверию.

Прежде знакомые лица кивали ему, слышались чьи-то приободренные возгласы. Часть уже беженцев скопилась в центре. Чет решил не лезть в толпу и просто разглядывал присутствующих. Чарек о чем-то спорил с ровесниками, Зара молча пялилась в пол. Атмосфера праздника, затянувшегося до поздней ночи, где каждый участник пытается высосать хоть что-то позитивное и делает вид, что ему весело.

– За нами пришли! Там корабль. – громом пронеслось на до головами.

На лестнице, ведущей в трюм, вцепившись в перила так, что побелели костяшки пальцев, стоял Мит, парень, с которым Чет был в одной смене у печей.

– За нами прислали корабль. – повторил он, и на щеках его блестели слезы.

Все плакали от счастья, когда высыпались на палубу. Море было очень спокойным и в закатном солнце казалось молочным. С правого стороны, в ста метрах от них был серый военный корабль. Словно чертеж, со строгими линиями рубок и надстроек, он смотрелся грозно. Палубные орудия были направлены на них, но по флагу, развивавшемуся на корме, Чет понял, что корабль принадлежит той стране, в которую они бегут. Страх исчез и вернулись надежды.

– Беги, позови всех, кто остался. – шепнул Чет сыну и мальчик нырнул в люк.

Низенький офицер в военной форме оливкового цвета о чем-то спорил с капитаном их суденышка. Тот показывал бортовой журнал и какие-то бумаги. Подле них, с винтовками наперевес, словно статуи, стояли несколько военных. Беженцы пытались поговорить с ним, но они оставались безмолвными. Несмотря на это на палубе начинался праздник – люди танцевали, обнимали друг друга и громко разговаривали. Впервые за много времени их улыбки были искренними и в глазах не было чувства безысходности и тоски. Совсем скоро все закончится. Теперь они под охраной. Чет обнял Зару и зарылся лицом в ее волосы.