Макс Бодягин - Сонница. Том второй

– Кромм, милый, ты же не представляешь нас с тобой гомосексуальной парой после этого?

– Ну что ты! Строго говоря, мы даже не друзья.

– Увы, мы больше, чем друзья, милый. Мы – один и тот же человек, мы сделали друг с другом одно и то же.

– Мы предали друг друга…

– Хуже. Мы выдумали друг друга. Я выдумал себе молчаливого друга Виктора Кромма, а ты себе – словоохотливого весельчака Паху Макоеда. Каждый из нас выдумал себе недостающую половину. Слабый выдумал сильного, весёлый – сурового, крутой – романтичного. Мы – один и тот же человек, Кромм.

– Нет.

– Да, Витька.

– Нет.

– Спорим, я даже знаю… Вот ты сейчас, спорим, одет в чёрную футболку и синие джинсы. Так же, как и я.

– В тёмно-синюю футболку.

– Не ври.

– Хорошо, ты победил. Она практически чёрная.

– Я не хотел побеждать или не побеждать. Просто ты должен принять на веру тот факт, что мы – один и тот же человек, Витька.

[молчание]

– Я до сих пор помню, как твой брат пришёл и выбил всю эту шваль из моей квартиры, Паха. Помнишь, когда отец опять уехал и вся эта кодла во главе с Карабяном пришла ко мне типа «в гости»? Помнишь, как они вломились?

– Ещё бы. Карабян тогда ехал на жопе через весь коридор.

– О, я помню, как твой брат зарядил ему с ноги прямо в бороду! Бам и лучший боксёр всего Центрального района едет на жопе со сломанной челюстью!

– Брат потом говорил, что ему просто повезло.

– Нифига ему не повезло. Везение не вызывает в поверженном противнике ужас. Это был точный расчёт, Паха. Если бы твоему брату просто повезло, Карабян бы снова с ним стыкнулся и тогда уж точно взял реванш. Но он обходил твоего брателлу по большому кругу. Кстати, где твой брат сейчас?

– Ухаживает за отцом.

– А как отец?

– А что ему сделается? Альцгеймер. Старый овощ стабилен, как я не знаю… как звёздное небо, которое у нас над головой. Он ещё нас с тобой переживёт.

– А мама?

– Старый козёл всё-таки допилил её.

– В смысле?

– Две упаковки снотворного. В саду. Нашли через два дня. Лежала такая улыбчивая…

– Прости.

– Ничего. Я уже отошёл.

– Я тебя заболтал.

– Ничего… Кромм…

– М?

– Знаешь, я ведь как-то написал про нас целую повесть.

– Про нас? Повесть?

– Ну, да. Ты, наверное, не знаешь… Был на заре интернета такой ресурс – удафф. ком, страшно популярный среди офисного планктона. Там все выкладывали матерные рассказы, часто очень смешные. Я как-то решил обрести славу великого русского писателя и написал для «удава» сначала маленький рассказ, а потом дело пошло-поехало и получилось что-то типа короткой повести.

– Паха, я сейчас правильно понимаю, что ты превратил нашу жизнь в смешной матерный рассказ [нервный смешок]?

– Не совсем. Я так и не опубликовал его.

– Почему?

– Потому что я случайно написал там всю правду, Кромм.

[молчание]

– Паха… Ты про Иванова тоже написал?

– Да. Всё, как было. Ты вспоминаешь Иванова?

– Я думал, что вычеркнул из памяти всё, что с нами было.

– И? Получилось?

– Поэтому я и позвонил, Паха. Ты – моя память.

– Знаешь… Я тебе пошлю то, что написал. Только учти, Кромм, этого никто и никогда не читал. Да и не надо бы, наверное.

– Я понял.

– Пойду, меня жена зовёт, заболтались мы.

– Пока, Паха.

– Пока, Кромм.

[отбой]

День десятый.

Пятница, 26 марта.

00:41

Павел Макоед pashamak-work@mail.ru

Кому: Виктор Кромм

Повесть о нас

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

В прикреплённом файле. Я никому этого не показывал.

–

С уважением к Вам и Вашему бизнесу,

Павел Макоед, директор РА «Весёлые картинки»

Я распаковал zip-архив и вытащил на рабочий стол одиннадцать файлов с текстом. Спотыкаясь о непривычную, нарочито испорченную лексику начал читать и… Понял, как глубоко я спрятал собственное отрочество, как сильно боялся вспоминать о нём.

Када правильные пацаны бухали в подвале дома номер двацать восим, а неправильные стремились в кмосомол, патамошта там были тьолочке и путьовке в разные артеки, мы с Кромом были не пришей к песде рукаф. Карочи, ни в синие бригады с партаками, ни в красные бригады с их кмосомольскими богаслужениями итти мазы не видалось. Мой друган Кром ваще был такой перетс, что его как выпиздили из пеонеров за историю с топором, так потом им тока детей можно было пугать. Это было классе штоле в восьмом. Был у нас злобный хуй под названием Волдым, тока дембельнулся из стройбата и там ему, походу, кто-то добрый пагнул чику лопатой или в ноздрю бетону наебенел, незнаю, но вопщем вместо мозга у него был брусок цемента. Волдым приходил к школе бухой фгавно и там начинал верещать про духов, ловить малолетних школьников и раздавать пацрачники с щедростью барина, бросающево мелоч в толпу нищех.