Макс Бодягин - Сонница. Том второй

Наконец, она прервала неловкое молчание странной фразой, глядя на пробегающую мимо дворняжку:

– А вы знаете, откуда взялась кличка «Каштанка»? В старину на Руси так звали всех чёрных собак. Я бы звала их «чернышками», но абсолютная чернота – это признак породы, а чёрных пород было мало. Поэтому всех собак смешанного тёмного оттенка звали «каштанками». То есть, это не собственное имя, а просто определение цвета. Прикольно, правда?

На её лице я увидел отчаянное желание казаться взрослой, интерес, смешанный с боязнью облажаться, в общем, всё то, что я чувствовал в её годы, заговаривая с девушками. Эта мысль меня позабавила.

– Я не столь начитан, как ты, но один интересный факт знаю, – ответил я.

Лиля с интересом смотрела мне в рот, словно дошколёнок, которому сказали, что сейчас из объектива вылетит живая птичка. В ту секунду у неё было настолько серьёзное выражение лица, что я не сдержался и продолжил:

– Океанская сельдь, вот та самая обычная селёдка, которую мы едим, это единственная в мире рыба, которая умеет пердеть.

Лиля брызнула хохотом, уткнувшись лбом в моё плечо и повиснув на рукаве.

– Ты напрасно смеёшься, это научно доказанный факт, – продолжил я, стараясь не заржать в ответ. – Единственная рыба в мире, умеющая выпускать газы из кишечника – это наша селёдка.

Лиля просто помирала от хохота.

– Более того, – продолжил я профессорским тоном, – Пердит селёдка не просто так, а использует эти пузырьки для коммуникации с другими особями в стае.

Лиля отпустила мой рукав и согнулась пополам, придерживаясь за ограждение тротуара.

– Ой, мамочки, селёдка пердит, – с трудом проговорил она, переводя дыхание и вытирая слёзы. – Теперь я знаю, почему она так пахнет, если полежит чуть-чуть! Это она для коммуникации пахнет, а вовсе не просто так. Это она сообщает нам типа своими пузырьками: «Ну, всё. Кажется, я подохла».

И тут Лилю срубил новый приступ хохота. Я хохотал вместе с нею, мы передразнивали друг друга, изображали коммуницирующих селёдок с выпученными в агонии глазами, я разогнулся, чтобы набрать воздуха для новой порции смеха, и тут… Она меня поцеловала. Не нежно. Не по-девичьи. Страстно. По-женски.

Я охуел.

– Вам не понравилось? – спросила Лиля исподлобья, когда я отклонился от неё, чтобы перевести дух.

– Нет, что ты, ну конечно, мне очень понравилось, – в полнейшем замешательстве ответил я.

– Я не очень хорошо целуюсь, наверное, – сказала она, покраснев.

– Вообще-то даже слишком хорошо, на мой вкус, – ответил я, не приходя в себя.

Лицо Лили тут же вспыхнуло радостью, она взяла моё лицо в свои руки и повторила поцелуй, в этот раз прижавшись ко мне всем телом, в особенности, бёдрами (маленькая мерзавка), отчего мой неюный уже боевой конь внезапно встрепенулся, забил копытом и потянулся навстречу её влажным мечтам. Лиля почувствовала этот спонтанный толчок и улыбнулась сквозь поцелуй, сказав «да, хочу ещё», не отнимая губ, и тут я ощутил, как мне сносит крышу.

– Осторожно, я могу влюбиться, – беспомощно промямлил я.

– Поздно. Я уже, – сказала Лиля и спрятала лицо, уткнувшись мне в воротник.

– Когда ты успела?

– В ту самую минуту, когда впервые тебя увидела. Я люблю тебя. С того самого момента. Я очень сильно люблю тебя и не знаю, что мне с этим делать. Пока!

Она повернулась и исчезла в глотке подземного перехода, моментально растворившись в потоке граждан, с пасмурными лицами бегущих по делам. Я остался в одиночестве, пытаясь переварить всё, что только что произошло.

День девятый.

Четверг, 25 марта.

23:44

[Черновая расшифровка записи телефонного разговора]

– Паха, привет! Прости, не разбудил? Ты вроде говорил, что поздно ложишься.

– Всё нормально. Привет, Кромм. Я только-только справился с детьми и сел подвести кое-какие итоги дня, наметить на завтра кое-что. Чего хотел?

– Мне очень нужно кое-что тебе сказать.

– Что-то случилось?

– Нет. Точнее… Не сегодня.

– В смысле?

– Паха, прости я немного выпил. Точнее, довольно много. У меня был такой день…

– Кромм, погоди, я тоже себе налью.

[пауза]

– Всё, я вернулся. Кромм говори, что там у тебя стряслось? У тебя голос как пиздец не знаю, что.

– Паха, я с ума схожу.

– Кромм, мы все сходим понемногу, каждый по-своему. Так о чём ты хотел поведать мне, милый?

– Прости, фра Паулу, ибо согрешил. Тогда. После армии. Я… я переспал с Леной.