Михаил Зайцев: Час ворона

— Молись своему нищему богу, шакалий сын! — расхохотался Чингисхан.

Он был снова бодр и уверен в себе. Его, еще минуту назад полуживого, уже не устраивало простое, незамысловатое убийство. Он жаждал насладиться мучениями беспомощной жертвы.

Велико таинство древнего учения святых дервишей, способных часами вращаться на одном месте, чтобы в конце концов упасть обессиленным в пыль и соединиться с Единственным Истинным, а потом встать, попирая грязными стопами Землю Живых, гордо поднять лохматую голову с нечесаной бородой и рассмеяться от сознания хлынувшей в жилы мощи. Будь благословен Али-крутящийся, поделившийся своей наукой с недостойным учеником, прозванным иноверцами Чингисханом — за неуемную жестокость! Спасибо тебе, дервиш Али, за науку возвращать душу вспять с моста в мир мертвых и воскрешать в утомленном теле стремление к великим победам во славу Аллаха.

— Молись, каратист! — продолжая улыбаться, воскликнул Чингисхан. — Кому будешь молиться? Исе? Будде?

— Гад ты, — тихо и вкрадчиво произнес Виктор, облизнул языком разбитые губы и смачно плюнул в скуластое лицо Чингисхана.

Чингисхан брезгливо сморщился, и рука его двинулась к щеке, чтобы стереть мерзкую слюну, перемешанную с кровью.

«От ножа защищаться очень сложно, — объяснял Виктору Петрович несколько часов назад. — Если ты безоружен, попробуй плюнуть противнику в рожу. Любой человек сразу подчинится инстинкту брезгливости и автоматически поспешит вытереть лицо. Правша будет размазывать слюни правой рукой. Левша — левой. Правша держит нож в правой руке, левша — в левой. Смекаешь?»

Виктор ударил противника в тот момент, когда правая рука Чингисхана с зажатым в кулаке коротким ножом коснулась белесо-рыжего влажного пятна на смуглой коже, под раскосыми глазами.

Виктор бил раскрытой левой ладонью с чуть согнутыми, плотно сжатыми пальцами, наносил удар под названием «крыса разрывает лапкой рыбацкие сети». Ладонь опустилась сверху вниз на шарик — «палец пьяного Чу». Лезвие ножа скользнуло по лицу Чингисхана — и по самую рукоятку вошло в ямку над левой ключицей.

Виктор отдернул руку, ловко упал на одно колено и нанес удар кулаком снизу вверх, в пах. «Болотная крыса лакомится нерожденным утенком».

Виктор, изогнувшись дугой, так, что лопатки коснулись пола, распрямил согнутую в колене ногу. «Крыса греет живот на солнце». Пятка сломала Чингисхану ребра и раздробила печень.

Волна от бедер к плечам побежала по телу Виктора, он выпрямился, шагнул — и острый локоть человека-крысы встретился с виском уже мертвого Чингисхана. «Взбешенная крыса ломает орех» — врага надо добивать наверняка!

Ладонью по голове, кулаком в промежность, пяткой по печени, локтем в висок — единственная комбинация из стиля Крысы без использования оружия, которую предусмотрительный Петрович прочно загнал в подкорку ученика. Четыре движения, выполненных Виктором за неполные три секунды, отняли последние крохи сил, и он свалился на пол в беспамятстве через три четверти секунды после того, как на тот же залитый кровью, блестящий пол упало то, что раньше звалось Чингисханом.

На другой день после победы над Чингисханом побледневший, перебинтованный Виктор сидел в отдельном кабинете шикарного центрового питерского кабака. Компания подобралась солидная. Во главе стола довольный новичком-гладиатором Яшка. Рядом с ним соблазнительная Марина в чумовом платье от Версаче. Следом за Мариной развалился в ресторанном полукресле ее «братик» Арчи, счастливый от того, что его «сестричка» зарядила лопушка Витюню за пятьсот баксов. Яшка передал Арчи, помимо гонорара за вербовку, и премиальные за качество бойца еще и конвертик непосредственно для Вити — пять тонн «зелени». Полтонны ушло Витьку, остальные осели в бездонном кармане Арчи.

— Я предлагаю выпить за нашего героя! — Яшка поднял рюмку кристально чистой водки. — Надеюсь, в следующий раз он выступит не менее красиво!

— И за нашу любовь до гроба! — подхватила Маринка, изящно чокаясь с Виктором бокалом шампанского.

Арчи заржал, опрокидывая в пасть 250 миллилитров прозрачной сорокаградусной жидкости.

Виктор, бледно улыбаясь, поднес к распухшим губам хрустальную рюмочку. Раны у него на теле оказались не столь опасными, как показалось в первый момент придворному Яшкиному лекарю. Несколько швов, пол-литра йода да тугие бинты — этого оказалось, по мнению врача, достаточно.