Ю Несбё - Охотники за головами

Я обошел машину, выпустил его и подтолкнул к входной двери. Открыл ее первым же ключом и подумал, что наконец все в порядке, всего-то и осталось просто втащить его внутрь. Я уже шагнул в дом, когда спохватился. Сигнализация. Совершенно ни к чему, чтобы сюда понаехала куча охранников из «Триполиса» или чтобы камеры засняли тут меня с полумертвым Уве Хикерюдом.

– Какой пароль? – гаркнул я Уве в ухо.

Он вздрогнул и стал выворачиваться из моих рук.

– Уве! Пароль!

– А?

– Мне надо сигнализацию отключить, чтобы войти.

– Наташа… – пролепетал он с закрытыми глазами.

– Уве! Возьми себя в руки.

– Наташа…

– Пароль!

Я влепил ему пощечину, так что он вытаращил глаза:

– Да говорят же тебе, мудила. НАТАША!

Я отпустил его, услышав, как он плюхнулся на пол, и вернулся к двери. Панель сигнализации была спрятана за дверью, я уже усвоил, что монтеры из «Триполиса» всегда норовят ее повесить именно там. Маленькая красная лампочка мигала, показывая, что пошел обратный отсчет до срабатывания тревоги. Я набрал имя русской потаскухи. И вспомнил, прежде чем нажать последнее «а»: Уве, у него же дислексия. Черт его знает, как он пишет ее имя. Но оставшиеся мне пятнадцать секунд почти истекли, и спрашивать его уже поздно. Я нажал «а» и закрыл глаза, приготовившись к звуку сирены. Подождал. Тишина. Я снова открыл глаза. Красная лампочка перестала мигать. Я перевел дух – наконец можно не думать о том, сколько секунд мне осталось.

Когда я снова вошел в дом, Уве там не было. По его мокрым следам я прошел в гостиную. Каковая, со всей очевидностью, использовалась одновременно для досуга, работы, еды и сна. Во всяком случае, в одном ее конце, у окна, стояла двуспальная кровать, в другом висел на стене плазменный телевизор, а посередине стоял журнальный столик с остатками пиццы в картонной коробке. Вдоль длинной стены стоял винторезный станок, а на нем – отпиленный ствол дробовика, который Уве, по-видимому, собирался усовершенствовать. Сам он заполз на кровать и теперь лежал там и стонал. От боли, надо думать. Я слабо представлял себе, что именно делает курацит с человеческим телом, но понимал, что ничего хорошего.

– Ну как ты? – спросил я и подошел поближе.

И задел что-то ногой, оно выкатилось на вытертый паркет, – я глянул под ноги и увидел, что пол вокруг кровати усеян стреляными гильзами.

– Я умираю, – простонал Уве. – Что случилось?

– Ты сел в машине на шприц с курацитом.

– Курацит? – Он поднял голову и уставился на меня. – Ты имеешь в виду яд курацит? И что, этот долбаный курацит теперь внутри меня?

– Да. Но его там явно не хватило.

– Не хватило?

– Чтобы лишить тебя жизни. С дозой он дал маху.

– Он? Кто – он?

– Клас Греве.

Голова Уве упала обратно на подушку.

– Блин! Не говори только, что ты нас слил! Ты че, сдал нас, Браун?

– Нет, конечно, – ответил я и придвинул стул к изножью кровати. – Этот шприц на сиденье – это что-то… что-то другое.

– Что-то другое? Не то, что мы обчистили его квартиру? Как, едрена вошь, такое может быть?

– Я не хочу об этом говорить. Короче, это он на меня охотится.

– Курацит! – завопил Уве. – Мне надо в больницу! Браун, я умираю! Какого хрена ты привез меня сюда? Звони один-один-три, немедленно! – Он кивнул в сторону чего-то на тумбочке, что я поначалу принял за пластмассовую статуэтку, представляющую собой двух голых женщин в так называемой позиции 69, но это оказалось телефоном.

Я сглотнул.

– Тебе нельзя в больницу, Уве!

– Нельзя? Мне надо! Ты слышишь, придурок? Я же умру? Сдохну!

– Послушай меня. Когда они узнают, что ты отравлен курацитом, то тут же позвонят в полицию. Курацит просто так в аптеке не купишь, это сильнейший в мире яд, вроде синильной кислоты. Ты тут же загремишь на допрос в Крипос.

– Ну и что? Я буду молчать – могила!

– Ну и как ты все это объяснишь?

– Придумаю что-нибудь.

Я покачал головой:

– У тебя нет шансов, Уве. По крайней мере, когда они запустят Инбау, Рейда и Бакли.

– Чего?

– Ты сломаешься. Тебе лучше оставаться тут, понимаешь? Тебе вон уже лучше.

– Да что ты в этом смыслишь, Браун? Ты, может, врач? Ни фига, ты хренов охотник за головами, а у меня сейчас легкие горят огнем. У меня дырка в селезенке, а через час почки откажут. Мне надо, блин, в госпиталь! Немедленно!!!

Он приподнялся в постели, но я подскочил и снова прижал его к кровати.

– Слушай, я пойду поищу молоко в холодильнике. Молоко нейтрализует яд. Ничего другого в больнице с тобой все равно делать не будут.