Ю Несбё - Охотники за головами

Я потряс сильнее. Его голова безвольно моталась туда-сюда.

Я взялся большим и указательным пальцем за то место на шее, где, как я полагал, проходит артерия, но не мог понять, что я чувствую – его пульс или отзвук моего колотящегося сердца. Но Уве был холодный. Слишком холодный, ведь такого же не может быть! Трясущимися пальцами я приподнял его веки. И все сразу стало понятно. Я рефлекторно отпрянул, когда на меня безжизненно уставились черные зрачки.

Я всегда считал себя человеком, способным ясно мыслить в критических ситуациях, человеком, которому несвойственно впадать в панику. Наверное, потому, что в жизни у меня практически не возникало ситуаций настолько критических, чтобы они могли вызвать панику. Если не считать того раза, когда Диана забеременела, – тогда я впал-таки в некоторую панику. Так что на самом деле я, наверное, паникер. Во всяком случае, теперь о себе заявили всякие малорациональные мысли. Что машину хорошо бы помыть. Что эту рубашку – с вышитым логотипом Диора – Уве Хикерюд, видимо, купил, когда ездил в отпуск в Таиланд. И что «Турбонегро» на самом деле то, чего про них никто не скажет, а именно группа смирных и старательных зубрил. Но я понимал, к чему все идет, – а шло все к тому, что я теряю контроль над ситуацией, и тут я зажмурился и прогнал эту мысль ко всем чертям. Потом я снова открыл глаза, и, должен признаться, в этот момент я попытался приманить хоть крохотную надежду. Но нет, реальность осталась той же, труп Уве Хикерюда никуда не делся.

Первый вывод был прост: от Уве Хикерюда надо избавиться. Если кто-то обнаружит его тут, то выплывет на свет и все остальное. Я решительно подтолкнул Хикерюда к рулю, нагнулся над ним сзади и, обхватив за грудь, потащил наружу. Уве оказался тяжелый, а руки его задрались, точно он пытался вывернуться из моей хватки. Я снова поднял его и перехватил, но все повторилось: его ладони взметнулись к моему лицу, а палец даже зацепил угол моего рта. Почувствовав, как обкусанный ноготь царапнул мой язык, я принялся отчаянно плеваться, но горький никотиновый вкус во рту все равно остался. Я опустил Уве на пол, открыл багажник, но когда попытался затащить его туда, то у меня в руках оказались его куртка и рубаха, а сам он остался сидеть на цементном полу. Выругавшись, я ухватился одной рукой за его брючный ремень, рванул и забросил его головой вперед в мое багажное отделение вместимостью четыреста восемьдесят литров. Голова глухо ударилась о пол багажника. Я захлопнул крышку и отряхнул ладонь о ладонь, как человек, хорошо выполнивший физическую работу.

Затем я снова подошел к водительскому месту. Никаких следов крови на массажной накидке на сиденье из деревянных шариков, которой пользуются таксисты всего мира. Ну и от чего же тогда умер Уве, черт возьми? От инфаркта? Инсульта? От передоза какой-нибудь гадости? Поняв, что любительская диагностика сейчас – только напрасная трата времени, я уселся за руль и ощутил, что деревянные шарики сиденья еще, как ни смешно, теплые. Эта накидка была единственным, что я получил в наследство от отца, он пользовался ею по причине геморроя, а я – во избежание этой дряни, к которой был наследственно предрасположен. Внезапная боль в ягодице заставила меня дернуться, и я чувствительно ударился коленом о руль. Я вылез из машины. Боль исчезла – это, несомненно, был укол или укус насекомого. Я наклонился над сиденьем, но приглушенное освещение в салоне не позволяло ничего разглядеть. Может, я сел на полудохлую осу, которая потом уползла? Но для ос вроде бы уже поздновато. Что-то блеснуло между деревянными шариками. Я наклонился ниже. Из сиденья торчало тонкое, едва различимое острие. Бывает, что мозг срабатывает прежде, чем получит нужные сведения. Только этим можно было объяснить смутное предчувствие, от которого сердце едва не выскочило из груди еще прежде, чем я поднял накидку и увидел, что под ней лежит.

По размеру капсула была как раз с виноградину. И каучуковая, в точности как описывал Греве. Не совсем круглая: дно было плоским, явно для того, чтобы игла шприца всегда торчала точно вверх. Я поднес резиновый шарик к уху и потряс, но ничего не услышал. К счастью для меня, все содержимое выдавилось в Уве Хикерюда, когда он сел на эту капсулу. Я потер ягодицу и прислушался к ощущениям. Голова чуть кружилась, но у кого она не закружится после того, как он затащит в багажник труп коллеги, а затем плюхнется задницей на шприц с курацитом – смертельное оружие, совершенно очевидно ожидавшее именно меня? Мне стало смешно – так на меня иногда действует страх. Я закрыл глаза и вдохнул.