Р. Стайн - Пропавшая девушка

— Муж и жена? — предположил я.

Темные волосы Лиззи трепетали на ветру. Она даже не пыталась привести их в порядок, и они свободно колыхались вокруг лица.

— Нет. Должно быть, она была его дочерью, — сказала она. — Посмотри на даты.

Да. Бет Пальмьери было около шестнадцати лет, когда она умерла.

— Какое несчастье, — промолвила Лиззи. Внезапно она прижалась щекой к моей щеке. — О Боже. Ты такой же холодный, как я.

Мне хотелось, чтобы она и дальше прижималась ко мне щекой, стоя так близко ко мне. Я скользнул рукой вдоль ее талии…

Но она тут же отвернулась и подняла руку с широким листком кальки.

— Помоги сделать оттиск. Может, мисс Бич будет так тронута, что позволит нам вернуться в теплую школу.

Я забрал у нее листок и прижал к надгробию Энджело Пальмьери. Щекой я все еще чувствовал прикосновение ее щеки. Лиззи порылась в рюкзаке и вытащила кусочек угля.

Она уже собиралась делать оттиск, как вдруг я выпрямился. Мне показалось, я что-то увидел. Что-то двигалось среди могильных плит.

Туман закручивался на ветру, легкий поверху, у самой земли он наливался свинцово-серой тяжестью, словно живое существо — чудовищных размеров тварь, расползающаяся по земле бесформенной тушей. Я присмотрелся. Это было все равно, что вглядываться в темный оконный занавес.

— Майкл? Что это? — голос Лиззи звучал словно издалека.

Я пригляделся и увидел человека. Да. Из клубящегося марева поднимался человек. Он казался сгустком черноты на фоне серой стены тумана, но я видел его вполне отчетливо. Я видел, как он поднялся из могилы.

— Эй! — вскрикнул я.

Я узнал его. Узнал черное пальто, длинные темные волосы, развевающиеся на ветру. Энджел. Да. Вне всякого сомнения, это был тот самый парень, которого Лиззи называла Энджелом. Окутанный пеленою тумана, выплывавшего из-за высокого монумента.

Он стоял и смотрел на меня, неподвижный, словно окружающие его могильные камни. Стоял, наблюдая. И угрожая?

— Лиззи, ты его видишь? — воскликнул я.

Ответа дожидаться не стал. Сорвавшись с места, я с колотящимся сердцем бросился к нему, утопая ногами в густых серых клубах тумана. Я не думал. Не колебался. Просто бежал к нему, выкрикивая «Эй! Эй, ты!», громко шлепая ботинками по грязи.

Но когда я добрался до монумента, высокого прямоугольного изваяния из блестящего мрамора, увенчанного высоченным крестом… когда я, тяжело дыша, вглядываясь в густую мглу, добрался до монумента… незнакомец уже пропал.

Я обхватил монумент руками в перчатках и держался за него, пытаясь отдышаться. Прислонившись к холодному мрамору, я оглядывался вокруг, высматривая малейшее движение, хоть какой-нибудь признак его присутствия. Но нет. Он бесследно исчез.

Вернулся в могилу?

Вернулся в могилу, из которой, как мне показалось, он и вышел?

Наконец, я выпустил монумент. И уже поворачивался к остальным — как вдруг кто-то схватил меня за плечо.

Я вскрикнул. И обернулся.

— Лиззи…

Ее взгляд был устремлен мне прямо в глаза. Она обняла меня.

— Майкл, у тебя такой испуганный вид… Что ты увидел? Что это было?

— Точно не знаю, — сказал я, держа ее в объятиях.

Диего протопал через нашу кухню и распахнул дверцу холодильника. Он нагнулся, проверяя каждую полку. После чего повернулся ко мне.

— Пива нет?

Я покачал головой:

— Диего, ты же знаешь, что мои родичи спиртного в доме не держат.

Он вытащил баночку колы и захлопнул дверцу.

— Что так? Алкоголики в завязке?

— Нет, — сказал я. — Боятся, что ты придешь и все выдуешь.

Гейб и Кэтрин, сидевшие за столом напротив меня, покатились со смеху. Пеппер сидела в конце стола, скрестив на груди руки. Она заявилась в крайне скверном расположении духа, но говорить об этом не захотела. Лиззи примостилась за кухонной стойкой с огромным пакетом чипсов из тортильи. Диего плюхнулся на высокий стул рядом с ней и обеими руками принялся таскать чипсы.

— Вы уже все поужинали? — спросил я. — У нас осталось немного ветчины, если кто-нибудь хочет сэндвич.

— Какой ты у нас, Майкл, гостеприимный, — пробормотала Пеппер.

— Где твои предки? — осведомился Диего с полным ртом чипсов. — Поехали за пивом?

— Ты сегодня особенно неостроумен, — сказала Кэтрин.

— Что? Шутишь, что ли? Я великолепен, — заявил Диего.

— Они уехали к родственникам в Мартинсвилл, — сказал я. — Хотели и меня с собой потащить, но я сказал, что в школе слишком много задали.