Эл Ригби - Ночь за нашими спинами

Да. Тьма предельна. И, как и любая реальность, она страшнее, чем в кошмарах. Тьма давит, вливается через поры, растворяется в крови. Просочилась в зрачки и уши: не видно лиц, почти не слышно голосов. Тьма шепчется в разных уголках рассудка, просматривая мои воспоминания. Одно за другим. Тьма развешивает всюду горящие стрелки боли, почти повторяющие надпись на боку Белого Билли.

Попробовала? А теперь беги, девочка.

Беги .

Но Джон и Глински держат меня, а чуть впереди слабо светятся силуэты Вуги и Мари. Я борюсь. Борюсь, стараясь думать о чем-то другом. А если не выходит, то просто считаю до десяти.

Как странно, что во тьме оказались именно мы: цепные собачки властей, две центробежные силы города, призраки, мистер Сайкс и два последних инопланетянина, из-за которых все началось.

Громада ворот возникает неожиданно. Мы останавливаемся, пытаясь разглядеть друг друга. Элм высвобождает руку и шагает вперед – на фоне решетки я слабо различаю ее силуэт, будто вырезанный из бумаги.

– Ну… что?

Удивительно, но Мари улыбается без малейшего страха. И она первой подходит к воротам вплотную.

– Что вы видите?

Железные прутья, сквозь которые легко сунуть руку. А еще ворота можно обойти с другой стороны, но там тоже ничего не будет, я точно знаю. Створки соединяет квадратная пластина, на которую нанесен узор-надпись: шесть его фрагментов выступают, образуя полукольцо.

– Когда это нашел дедушка, он легко разгадал код. Те, кто жил здесь раньше, любили головоломки. Нужно всего лишь соединить рисунок… – Мари начинает что-то нажимать, – и получить схему, она немного напоминает… карту неба.

Она продолжает. Шесть металлических кружочков. Шесть лун. Шесть некберранских лун. Но, скорее всего, это понимают только двое или трое среди присутствующих.

Я вслушиваюсь. Пока тихо, но скоро появится знакомый гул. Тонкие призрачные пальцы Мари двигаются, щелкают, давят, и наконец…

– Есть!

Что-то скрипит и грохочет. Пластина покрывается сетью мелких светящихся трещин, загораются десятки точек, похожих на звезды. Происходящее мне знакомо: пока мы с Джоном бродили в сознании Элм, пол трескался точно так же, словно гигантский пазл. Под ним были щупальца. Здесь же часть пластины, вместе с двумя лунами, просто съезжает вниз. В углублении что-то переливается. Мари протягивает руку.

Почему же колбу называют серебряной? Посеребрены только пробка и дно, остальная же ее часть стеклянная. Но внутри колбы будто спрятан кусок солнца – так ярко она сияет. И как магнит притягивает взгляды.

– И это… уберет тьму? – слышу я голос Глински. – Скорее похоже на ядерный…

Мари медленно подносит колбу к лицу политика. Мы отчетливо видим его, до последнего шрама, а он явно видит нас, потому что пожимает плечами:

– Верю.

У меня колотится сердце. В этой маленькой вещице все наше будущее, все будущее целой планеты. Она такая хрупкая, что мне страшно: вдруг Мари уронит, ведь она не принадлежит миру живых и ее руки – лишь руки призрака.

Впрочем… кажется, тьма не различает живых и мертвых. Тьма видит только суть.

Мари Гранге берется за пробку и выдергивает ее.

Я вдыхаю все это. Пропускаю через себя.

Поле, поросшее травой и почти необъятное. Душистый вереск. Стены стрельчатых елей, какие раньше были только в зеленой зоне. И извилистый подмерзший ручеек. Дальше…

– Как думаешь… может быть, там есть море?

Элм, держа в пальцах сорванный засохший репейник, смотрит мне в глаза. Мы улыбаемся друг другу.

– Там просто не может не быть моря. А это что?

Небо уже не сумеречное, но и не голубое. Сейчас оно розоватое, точно подсвеченное изнутри. Видимо, Сайкс замечает мое удивление: он вдруг усмехается, после чего засовывает руки в карманы с довольным видом.

– Рассвет. Знакомьтесь.

Ворота Ужаса валяются на земле. Не такие уж они высокие, местами сильно проржавели, да и прутья кривые. И это они удерживали нас здесь? Вряд ли. Они были нашей страшилкой. Одной из тех, что встречаются в каждом городе. Из тех, что делают его живым. Не более. Вуги пинает ворота ногой.

– И я чуть все не пропустил! – говорит он и поворачивается к Мари. – Профессор Гранге был бы рад.

Она кивает, но тут же опускает голову. Девушка едва светится и… плачет, кусая губы. Внезапно она обращается к Элмайре:

– Ты… дашь нам поговорить? Ты можешь его позвать?

Улыбка исчезает у подруги с лица. Очень осторожно она начинает: