Эл Ригби - Ночь за нашими спинами

– После стольких лет?

– После стольких лет.

Замерший на мосту Сайкс грустно улыбается. И нервно облизывает губы, прежде чем отвернуться и ускорить шаг.

– Неподалеку от городка, где мы жили, иногда исчезали люди. Это происходило в небольшом лесу. Ночью там было особенно темно и что-то гудело, что казалось странным, ведь ни аэропортов, ни полигонов поблизости не было. Брат решил осмотреть это место с воздуха и одолжил старый самолет. Я напросился с ним. Мы… думали, что найдем засекреченную базу, не более… но мы нашли тьму.

Я переглядываюсь с Джоном. Мне знакомо то, что описывает Гамильтон. Он говорит сдавленно, с паузами, его слова будто преодолевают невидимый внутренний барьер. Ван Глински внимательно его слушает. Его темные глаза неотрывно смотрят на игрушку в руках у «свободного».

– Мы летели вслепую, боясь сойти с ума от шума. Потом появился свет. Пересыхающее озеро, здания. Двигатель самолета пугающе чихал, но мы сели. А когда вылезли из этой ямы, то немедленно пошли за помощью… – Его губы кривятся в жалкой улыбке. – Глупо, но поначалу мы думали только о том, что это чужой самолет и его надо возвращать, мы же за него не расплатимся. И уже потом… появились пули. Крейга убило сразу, а я… – Он поворачивается к Глински: – У него хотя бы есть могила, или… его зарыли прямо так?

«Единоличник», явно удивленный, что вопрос задали ему, качает головой:

– Никогда не интересовался подробностями твоей жизни, которые не помогут тебя уничтожить.

– Ван, ты знаешь, что ты свинья?

Говоря, Элмайра, как и я, смотрит на ярко-зеленый танк. С него даже не облезла краска, будто его потеряли только вчера, а человек, держащий его, не вырос и не стал чьим-то бесстрашным лидером. Я все еще вижу маленького мальчика, глотающего пыль рядом с трупом брата. И слышу пули, ласково задевающие пряди светлых волос.

– Хватит терять время.

Слова Глински – не приказ, но вместе с Джоном и Элм я быстро преодолеваю мост. Дожидаюсь, пока колени перестают дрожать, перевожу дух.

– Джей?.. – громко окликает Элм.

Я оборачиваюсь. Гамильтон все еще стоит на краю обрыва. Я никак не могу понять, смотрит ли он на нас или опять в пустоту собственной памяти. Наверное… туда. Она затягивает, как течение: как бы хорошо ты ни плавал, так трудно вынырнуть и так просто захлебнуться.

– Остаешься, Монтигомо? Струсил?

Ван Глински – предпоследний из всей нашей странной экспедиции – стоит на середине хлипкой, трясущейся дорожки. Он делает шаг назад. «Свободный» поднимает взгляд:

– Иди за ними. Помоги им.

Глински пожимает широкими плечами и потирает поврежденную руку.

– Это глупо. Победи, или это тебя замучает.

– Меня и так слишком многое мучило. Все это время.

«Единоличник» вдруг тихо смеется и, подойдя еще ближе, качает головой:

– Брось. С этим живут. Даже с безымянными могилами за спиной. С десятками безымянных могил.

– Тебе… не понять.

– Думаешь?

Я вспоминаю ту, кого этот человек целовал у красной стены. Тех, с кем взрывал серые танки. И того, кто носил красную звездочку, а потом рассыпался в прах. Нет, определенно, Ван Глински понимает достаточно, чтобы сделать то, что он в итоге делает.

Последний резкий шаг. Здоровая рука крепко сжимает край воротника и тянет Гамильтона на мост.

– Дернешься – упадем. Сдохнем вместе, как тебе такая перспектива?

Что отвечает «свободный», я уже не слышу. Но двое наконец идут по мосту за нами следом. Тьма ждет.

Тьма предельна. Как и на Юге, Западе и Востоке, она обрубает землю, вгрызается в нее сплошными рядами черных зубьев. Сайкс, Анна, Джон и призраки стоят на границе, дожидаясь нас. Элм, поравнявшись с ними, вытягивает руку. Рука исчезает в черном мареве по локоть, как отрубленная.

– Нам… точно туда? – Она отдергивает кисть и озадаченно разглядывает пальцы.

Элм боится. Боится не меньше, чем Джей Гамильтон, и у нее для этого достаточно причин. Но когда Мари кивает, Элм без колебаний берет за руки Сайкса и Анну. Я хватаюсь за Джона, другая моя ладонь внезапно оказывается в тисках у Глински, и он быстро, отрывисто командует:

– Не разбредаемся. По-хорошему нужно было обвязаться веревкой и взять свистки.

Гамильтон, который держит его за рукав, явно собирается что-то сказать, но в последний момент ограничивается скептичным хмыканьем. Действительно, какая веревка, чем она нам поможет, если… впрочем, лучше обойтись без «если». Мне и так становится страшно, я вдыхаю побольше воздуха… И все начинается .