Елена Ершова - Град огненный

Слышу шаги. Слишком тяжелые, чтобы принадлежать человеку.

Оборачиваюсь.

Бывший комендант северного приграничного Улья останавливается на расстоянии и сдержанно желает доброго утра.

– И тебе, Расс.

Мы не пожимаем друг другу руки. Не принято.

Серповидный шрам наискось пересекает его щеку и губы, отчего кажется, что Расс криво усмехается. «Поцелуй Королевы» – так он всегда называл свой изъян и очень чванился им. Но теперь Королева Дара, наша мать и богиня, мертва. И мы осиротели. А радость от первых успехов сменилась сомнениями.

– Найди их, Ян, – глухо произносит Расс. Он наклоняется, опираясь о рукоять метлы, и заканчивает: – Убийц Пола.

Я не питаю иллюзий. Васпы связаны между собой, и смерть одного из нас уже не тайна.

– В полиции говорят, самоубийство.

На лбу бывшего коменданта вздуваются вены.

Вспоминаю, как он шел по выжженной земле, а разлетающиеся искры жалили кожу. От Расса пахло кровью и смертью. Он сам был смерть. Теперь на нем оранжевый жилет – пародия на его комендантский мундир. Лишь взгляд остался прежним. Взгляд хищника.

– Его убили, – рычит Расс. – Мрази из Си-Вай.

Я думал об этом. Си-Вай, или как они называют себя Contra-wasp, выступают против жизни васпов в обществе людей. Они доказывают, что мы убийцы и выродки. Биологический мусор. Что нам лучше сдохнуть. Именно они требуют возобновить опыты. И, положа руку на сердце, их высказывания получают поддержку.

– Думаешь, он не сделал этот сам?

– Нет, – упрямо отвечает Расс. – Самоубийство позорно.

– Может, ему не нравилась новая жизнь…

Я произношу это себе под нос. Но Расс все равно слышит и замолкает. Сбитые на костяшках пальцы, сжимающие метлу, белеют. Некоторое время мы молчим. Слышно только, как на каштане стонет горлица, да брызги воды разбиваются о камни.

– Винишь себя? – наконец спрашивает Расс.

Я не отвечаю, но ответ не требуется. Он знает: виню. Поэтому отвечает спокойно:

– Не надо. Мы знали, на что шли.

Молчу. Слежу, как ветер покачивает ветви молодого каштана.

– Пол не убивал себя, – продложает Расс. – Ему помогли.

– Думаешь, их было несколько?

Расс энергично кивает. Еще бы, в одиночку никто не справится с васпой, тем более, бывшим телохранителем Королевы.

– Я узнаю это. Обещаю.

Мы прощаемся. Расс провожает меня пылающим взглядом, а затем продолжает работу. В спину несется мерное «ш-шух…»

Я много думаю об этом разговоре. Что приобрели мы? Что потеряли?

Офицер Пол, одним ударом выбивающий кирпичную стену, работал автомехаником на станции техобслуживания.

Сменив маузер на метлу, комендант северного приграничного улья, в подчинении которого имелся многотысячный рой, убирает улицы.

А я…

Командующий преторианской гвардией Дара, зверь из бездны, разрушитель миров – что делаю теперь я?

Мою пробирки в лаборатории профессора Тория.

* * *

Должность называется «лаборант». Но я называю ее «подай-принеси».

Не стыжусь этого. Любой труд полезен. И это в новинку нам. И мы рады таким возможностям. Особенно если у тебя нет никакого профильного образования. Да что там, никакого образования вообще.

Все, чему нас учили в Даре – это выживать и убивать. Конечно, мы разбираемся в технике и умеем оказать практически любую медицинскую помощь. Многие васпы хотели бы стать врачами, конструкторами или полицейскими. Только давать скальпель или пистолет в руки бывшим убийцам с блокадой в мозгу никто не собирается. Правильно сказал Расс: доверие надо заслужить. Поэтому в реа-би-лита-ционном центре каждый из нас прошел курсы по таким профессиям как разнорабочий, маляр, дворник или сантехник. Возможно, когда-нибудь наш молодняк сможет обучаться в институтах. Возможно, нас признают полноправными членами общества. А пока…

Пока «подай-принеси» кажется вершиной карьеры.

Должность мне предложил Виктор, кто же еще?

Несмотря на вражду в прошлом, сейчас мы придерживаемся нейтралитета. Справедливости ради стоит признать: без профессора у васпов ничего бы не вышло.

Он врывается в лабораторию взъерошенный и нервный. Я отступаю, придерживаю ногой дверь, а рукой коробку с реактивами.

Торию тридцать пять. Он шире меня в плечах и выше на полголовы. Молодой, видный, пер-спе-ктив-ный. По сравнению с ним я произвожу впечатление угрюмого хмыря. Мало кто знает, с какой легкостью я ломал его кости. А кто знает предпочитает молчать. Теперь другое время. И мы с Виктором другие.

Он швыряет куртку на стул и тут же набрасывается с возмущением: