Валера Жен - Катарсис

– Не бойся, продолжай.

– Чего бояться… темно было. Помню, наплыли тучи, стало прохладно. Пропал интерес к звукам. Какое-то шабутное настроение. Я направился в сторону домиков. Первым в ряду выделялся силуэтом корпус №6. Окно еще светилось – словно душа моя в кромешной тьме. Подумалось, там весело. Так бывает от безнадежной тоски. Представились красивые девушки с друзьями, появилась зависть, что ли. Пока раздумывал, в лунных проблесках появился человек в рабочем комбинезоне. Настолько неожиданно, что я замер у края леса. В руках у него высвечивалась трубка… или обычная палка. Точно не знаю. Наверное, ею меня ударили.

– Не сбивайся, говори по порядку. – Алексин всерьез опасался, как бы свидетель не растерял впечатления прошедшей ночи. Могла сказаться травма головы, и только теперь для него начинает проясняться значимость и лунного света и различных звуков, не исключая дуэта природных стихий. – Обо всем рассказывай, мы разберемся.

– Он кого-то или что-то искал, мне так показалось. Потом пошел в корпус или вокруг него. При всем любопытстве я не мог видеть, что он делал за домиком. Именно тогда мне пришла нелепая мысль. Честное слово, стыдно признаться! Мне взбрело в голову заглянуть в окно, посмотреть, чем там занимаются. Но прежде услышал женский крик. Страшный… знаете, какой-то смертельный вопль. – Вадеев передернулся, в глазах нездоровый блеск, как будто уже что-то видит.

А парень-то не простой, – призадумался Степан Михайлович, – как бы не провел . В своей практике ему впервые пришлось встретиться с лирическим изложением показаний. Даже пришла мысль о своем идиотском положении, если приходится слушать поэтический бред. Вслух сказал:

– Вот как! И ты, конечно, испугался?

– Трудно сказать. Скорее, замешкался. Не решался подойти. Предчувствие ужасного зрелища удерживало на месте. Мороз по коже пошел, брр. Наверняка волосы дыбом встали от душераздирающего вопля. Такие вот ощущения, а что там… Прошел газон, подкрался к окну, ухватился за наличник, а тот не выдержал веса, оборвался. – Вадеев приостановил рассказ, перевел дыхание, мысленно восстанавливая и вновь переживая страшные минуты. Бледность покрыла его лицо. – Тогда я здорово испугался, что меня обнаружат и растрезвонят на всю базу. Я было метнулся к лесу, но почувствовал вокруг тишину. Успокоился, а любопытство значительно возросло. Снова подобрался к окну, разглядел щель между шторами. С трудом нащупал зазор в обшивке домика, подтянулся и…

– Ну!?

– Увидел бы, но свет погас. Я не знал, что делать. Неудобная поза и пикантность моего положения не оставляли надежд на удовлетворение любопытства. Открытые действия могли быстрее привлечь внимание. Начал всматриваться внутрь домика, но сильный удар со спины лишил меня сознания. Вот и все.

– Как все!? – оторопел Степан Михайлович. – Ты же очнулся. И скоро. Иначе не разговаривал бы со мной о лунной ночи.

Алексин выжидательно смотрел на парня. Как бы он хотел в этот момент проникнуть в мозги свидетеля и полазить в лабиринтах его сознания. А кто бы не мечтал о сверхспособностях по обнаружению фальши в общении с людьми? Хотя чего греха таить, все знают о лживой человеческой природе и все равно попадаются на обмане. Детектор лжи тоже рассчитан на усредненного человека, против великого артистизма бессилен. А глаза романтического свидетеля затуманились и ничего, кроме скорби, не выражали.

– А потом ничего не было. Очнулся. В голове чудно. Мозги – куча развинченных болтов и гаек. Кое-как поплелся к себе. Начисто забыл, куда я направлялся и почему оказался у сломанного наличника.

Уже поздно, и желудок следователя подавал позывные на ужин. Трудно с этим не согласиться. Да и парень высказался, в качестве свидетеля вполне подходит. Для себя Алексин представил дальнейшее развитие событий, даже уверился в его правильности. Со временем Вадеев очнется от романтических грез и вспомнит более существенные факты. Его можно будет использовать что-то вроде лакмусовой бумажки, на нем проверить созданную версию. Если что не так, парень отреагирует.

Молчание затянулось. Доктор освободился и в ожидании дальнейших распоряжений посвистывал, тактично соблюдая дистанцию.

– Твоя голова требует более серьезного внимания. Теперь ты очень важный свидетель.

Алексин широко улыбнулся, невольно придавая сказанному обратный смысл. Вовремя спохватился, сердито глянул на медика. Взгляды их встретились, сразу произошло взаимопонимание.