Алёна Половнева - Мегеры

– Любит меня, – сказал Брокк с улыбкой то ли про Сашу, то ли про свою нежную мать.

Ответ принесли соцсети.

«Материковая часть Virago пополнилась! Наша гордость – @sashavirago – теперь с нами. Мы очень рады, что к нам присоединяются такие таланты. Наша семья растет, а с ней и возможности для творчества» , – писала некая Офелия Лихт, роскошная цыпа, чей инстаграм почти полностью был заполнен изысканными фотографиями ее полуобнаженного тела. Демид подписался на эту Офелию Лихт, а Брокк тогда напился айвового самогона семьи Гингер и орал с балкона стихи Есенина.

– Если ты тут строишь алтарь, то никому его не показывай, – Демид посмотрел на Сашкин портрет еще немного и отвернул его к стене. Слишком возбуждающе скалилась оттуда веснушчатая физиономия. – Он ей все отдал. Все семьдесят две тысячи…

– Я бы тоже отдал, – Брокк завалился на кровать и заложил руки за голову.

– Хочешь я тебе отсосу? – полушутливо спросил Демид, плюхнувшись рядом и уткнувшись губами в шею Брокка.

– Отвали, животное, – усмехнулся он и легонько отпихнул его.

В окно заглянуло бледное осеннее солнце. Демид смотрел, как пучок света скользнул по светлым бровям его друга, его бесцветным ресницам, коже цвета слоновой кости и бескровным от упавшего давления капризным губам. Брокк задремал, а Демид уставился в потолок, прислушиваясь. Вроде подъехала машина, вроде хлопнули дверцы – все звуки утонули в ватной тишине.

Ее выволокли из машины и бросили на крыльцо. Она лежала на холодном камне в одних тонких рваных колготках, и прохладный осенний ветер трепал медные пряди ее волос.

Ни Демид, ни Брокк ничего не услышали.

Анника сидела на последней парте и вместо того, чтобы слушать историка, читала «Сердце хирурга». Она не посмотрела на год издания книги, когда стягивала ее с полки, подумав, что на страницах ее поджидают кровавые истории от известного торакального хирурга. Но воспоминания Углова о родителях окунули ее в скучнейшее повествование о коллективизации и изъятии излишков зерна у кулаков. Можно было с тем же успехом слушать историка. Даже баба Маня, санитарка из хирургии, рассказывала куда более интересные вещи. Например, как один утырок залил себе желудок монтажной пеной. Хотел с собой покончить, а потом передумал, и хирургам пришлось его потрошить. Брат матерился громче всех, вытаскивая пробку из окаменевшей пены из нижнего отдела пищевода.

Он, конечно, выглядел круто! И чувствовал себя крутым! Анника тоже хотела бы иметь столько же уверенности в себе, но это не так-то просто… Особенно, если она продолжит учиться в этой школе для умственно отсталых.

Мегерская средняя школа располагалась в очень красивом старинном здании с вычурной лепниной на потолках – это было единственное ее достоинство. Учиться тут… Здесь никто не напрягался, даже те, кто составлял расписание. Первые четыре урока – алгебра. Пятый – история. Потом можно отчаливать домой, практически без домашнего задания. Если она закончит девятый класс здесь, то в десятый в приличную школу ее попросту не возьмут!

Анника отложила книжку и принялась разглядывать одноклассников.

Пацанов было всего четверо. Один из них был здоровым туповатым быдлоганом, другой – быдлоганом поменьше, который слыл здесь красавчиком. Третий – тихий очкарик, но – внезапно! – авторитет. Четвертый ел мел. И листья с земли. Он и сейчас, глядя на историка, отрывал куски от тетрадного листа, клал в рот, меланхолично пережевывал и глотал. Анника прикинула, успеет ли он доесть всю тетрадку к концу урока или оставит чуть-чуть на обед.

Вон та сучка, что перемигивается с мелким быдлоганом, уже не девочка – об этом она оповестила общественность через инстаграм. Аня даже удивилась ажиотажу, поднявшемуся вокруг этой новости. Подумаешь…

Две подружки этой сучки постоянно дерутся, а когда дерутся, зачем-то хватают друг друга за сиськи.

Вон та мышь серая, на первой парте, смотрит влюбленными глазами на историка. Отличница, дает списывать, за что одноклассники иногда берут ее в свою стайку, чтобы сбегать покурить за школу. По дороге домой девица судорожно затирает прокуренные пальцы молодой хвоей, которую обрывает с елок возле школы.

Вон та, здоровая, с лошадиным лицом, получила от Анники порцию лимонного сока в глаза. Та больно схватила ее как-то на перемене за руку и тряхнула от души:

– Слышь, ты че, шлюха, так одеваться?

На Аннике была школьная форма. Как у всех. Просто на ее фигуре она смотрелась в сто раз лучше, чем на этой корове. Анника решила не отвечать, а просто ловко достала бутылочку с распылителем, в которой раньше был освежающий тоник для лица, а сейчас был налит сильно разведенный кулинарный концентрат. Четверть сока, три четверти воды, рецепт ее брата, простенькая защита от хулиганов, как и маленькая тоненькая иголка в крохотном деревянном футляре, которую собственноручно выточил ей папа. Иголкой можно эффективно причинить боль и не оставить никаких следов. Для всего остального на ее палец надето кольцо-передатчик, который, если Анника нажмет кнопку, пришлет сигнал SOS и ее GPS-координаты всем членам семьи и начальнику службы безопасности «Йоргесен и Брокк».